Маленькое лыжное шале в Швейцарии - Джули Кэплин
– Извини, мне нужно перезвонить. И еще нужно договориться об отправке поезда с чемоданами. Вероятно, завтра мне придется отвезти его в Бриг. Ты не возражаешь, если я тебя оставлю?
– Без проблем. Увидимся позже.
Она закрыла ставни и прислушалась к его удаляющимся шагам. Теперь, когда она узнала о его болезни, многое сказанное им за последние две недели обрело смысл. Его позитивный настрой, стремление жить полной жизнью. Она подумала о том, что если бы оказалось, что ее жизнь существенно урезана на пару лет, она захотела бы максимально использовать каждое мгновение и каждую возможность. Безусловно, она так бы и поступила. Вчерашний визит в больницу, должно быть, вызвал у Люка неприятные воспоминания. Неудивительно, что он слегка чувствителен – и, если быть честной, она оказалась совершенно бесчувственна по отношению к бедняжке Амелии. Насколько она знала, ее крестная могла захотеть все продать и отнестись к жизни проще.
Но, несмотря на то, что она решила, что не будет позволять себе увлекаться до того, как поговорит с Амелией, она не могла отделаться от мысли, что в этой идее таился ответ на все, что она искала. Она точно уяснила, чем хочет заниматься.
* * *
В три часа она стояла рядом с Йоханнесом, а он снова звонил в больницу.
В середине разговора с медсестрой он внезапно просветлел.
– Мы можем с ней поговорить. Они сделали операцию, и она сидит в постели.
Внезапно он застеснялся, покраснел и протянул телефон Мине.
– Амелия?
– Мина. Как у тебя дела?
– У меня? Как у тебя дела?
– Я в порядке. Глупо получилось. Они вставили эту штуку – стент, чтобы расширить артерию. Знаешь, мне его ввели через вену на запястье. Совершенно поразительно. И теперь я чувствую себя намного лучше. Похоже на волшебство. Так как у вас там дела? Как гости?
– Все в порядке. Все гости передают тебе привет.
– Я так волнуюсь. Они должны были сегодня получить ланч. Не многие выйдут на улицу. И кофе.
– Амелия, все в порядке. На ланч у них был суп с хлебом. И в одиннадцать я приготовила кофе.
Ее вздох облегчения эхом отозвался в трубке, и даже стоявший в футе справа Йоханнес заулыбался.
– Я убрала в спальнях. Дэйв испек замечательный торт. И я собираюсь начать готовить ужин. Тебе не нужно беспокоиться. Все под контролем.
– Мина, ты – сокровище. Не забывай о гостях. За ними нужен присмотр. Как поживают Дэйв и Сара?
– С ними все в порядке, – рассмеялась Мина.
– Хм, – сказала Амелия. – А что насчет вновь прибывших?
Мина сглотнула.
– Да. Новоприбывшие. – Черт, они прибудут через… она взглянула на часы. О черт, через два часа!
– Помни, за Кристианом нужно присматривать, и итальянская семья вернулась, и, конечно, ты знаешь Бернара. Все это есть в ежедневнике.
– Не волнуйся. Все под контролем. А теперь, тебе что-нибудь нужно? Йоханнес собирается навестить тебя сегодня вечером. Извини, я не уверена, что успею приготовить ужин и приехать к тебе. Ты не будешь возражать?
– Нет-нет. Я буду счастливее, зная, что мои гости накормлены. Ты можешь позвонить Франци и Жизель.
– Обязательно. – Мина никогда еще не была так благодарна за то, что завтра суббота – у них никак не могло быть экзамена.
– Хорошо. Значит, Йоханнес приедет. Он сильно волнуется? – В ее голосе послышалась легкая нотка веселья.
– Ужасно, – сказала Мина. – Хотя я не уверена, что смогу его отпустить: он на «пожарном дежурстве».
Амелия рассмеялась.
– Ему действительно нравится присматривать за моим камином.
Мина подавила смешок от случайного двусмысленного намека – по крайней мере, она думала, что он оказался случайным. Английский у крестной был настолько хорош, что сказанное могло и не быть случайностью.
– Передаю телефон, – сказала она, отдавая телефон Йоханнесу, который, казалось, сразу же потерял дар речи. Она похлопала его по плечу. – Я вас оставлю.
Выскользнув из кухни, она направилась в столовую, которая тут же напомнила ей, что пора накрывать стол к ужину. Когда она вернулась на кухню, Йоханнес сидел с ошеломленным выражением на лице.
Сдерживая улыбку, Мина спросила его, что нужно отвезти Амелии в больницу, и рассмеялась, когда он не смог вспомнить ни единой вещи, о которой она просила.
– Вы не знаете, где она хранит ключи от своей квартиры?
– Здесь. – Он указал на связку ключей, висевшую на крючке в торце комода.
– Хотите, я схожу и принесу кое-какие ее вещи?
Он с энтузиазмом закивал головой.
– Это было бы… уместно.
* * *
Когда Мина вошла в тихую квартиру, в воздух, словно напуганные звоном ключей в замке, взметнулись пылинки. Казалось неправильным входить в пространство Амелии без нее, даже несмотря на то что Мина получила разрешение. Конечно, она не смогла сдержать любопытства и заглянула в гостиную. Комната с небольшим двухместным диваном, одиноким журнальным столиком и практически пустой книжной полкой резко контрастировала с уютной гостиной в шале. Мину удивило, что на стенах не висело ни единой картины, не было ни подушек, ни покрывал; совсем не похоже на Амелию. Озадаченная, она вышла на середину помещения. С прекрасными стенами, отделанными под розовое дерево, полированными половицами и широкими окнами, у этой комнаты были все шансы стать красивой.
И тут Мина поняла, что Амелия вложила всю свою энергию в шале. Там был ее настоящий дом. Мина поняла, что крестная, вероятно, никогда не проводила здесь время. Это укрепило ее решимость попытаться помочь. Но, помня слова Люка, она решила постараться подойти к этому дипломатично. Очевидно, в подростковом возрасте ему пришлось нелегко, и чем больше Мина думала об этом, тем больше ему сочувствовала.
Перейдя в спальню, она сразу почувствовала себя более комфортно, заметив подборку фотографий на туалетном столике, среди которых была пара снимков Мины и Ханны, когда они были помладше, и более свежий снимок Мины, сделанный, когда она только что завершила мини-триатлон. На снимке она улыбалась в камеру, держа в руках свою медаль. Мина громко рассмеялась над собственным образом – типичный пример триумфа над невзгодами. Несмотря на то что она никогда в жизни не занималась триатлоном и даже не пыталась плавать в открытой воде, она подписалась на благотворительное мероприятие, потому что это звучало весело. Она закончила его и была не последней. Рядом с этой фотографией была гораздо бо́льшая серебряная рамка с фотографией ее матери и Амелии, они обнимали друг друга в каком-то ресторане, на лицах – широкие улыбки, озаренные искренней привязанностью друг к другу. Мина в тысячный раз задумалась, насколько другой могла
