Поглощенные туманом - Нана Рай
Губы Паолы начинают медленно шевелиться, и постепенно Ника различает латынь. Какие‑то слова она узнает.
Смерть, духи, Дьявол, судьба…
Но общий смысл теряется и сливается в монотонный поток, слегка разбавляемый хрипотцой в голосе Паолы.
Ника смотрит ей прямо в глаза, видит каждую крапинку, роговицу шоколадного цвета, и в голове проносятся последние дни, начиная с того момента, как она переступила порог Кастелло ди Карлини. Паола, всегда добрая и лучезарная в отличие от Джианны. Любящая свою работу, замок, семью. Женщина, отчаянно желающая жить. Женщина, которую погубил страх.
Но жалости к ней Ника не испытывает. Нет. Паола сама выбрала свой путь.
От монотонного голоса графини все вокруг плывет и шатается. Ника уже не замечает боковым зрением Анджело, только чувствует, что он стоит рядом, а его пистолет наставлен на связанного Стефано. Вокруг Ники сплошное серое кольцо, и она видит лишь глаза Паолы. А от заклинания на латыни мурашки льются по спине.
Время растягивается, как жвачка. Липкая, бесцветная и безвкусная. В голове нарастает странная пустота, а серое кольцо вертится все быстрее. Ника шатается, но рука Паолы крепко держит ее на ногах.
Я больше не могу.
Стоит этой мысли пронестись в голове, как Паола обрывает речь и отпускает руку Ники. Они обе отлетают друг от друга и падают на пол. Свечи и факелы в комнате гаснут, одна за другой. Наступает ночь и тишина.
Ника лежит, свернувшись калачиком. Голова все еще кружится, рана начинает болеть, но ничего больше она не испытывает. Только дикую усталость. И страх.
Этот страх возник из ниоткуда и никак не связан с паникой перед Габриэлем. Нет, он рос из глубины Ники, словно жил в ней все эти годы. Его лелеяли, взращивали, и наконец он завладел ее душой как полноправный хозяин. Этот страх принадлежал Паоле. А теперь поселился в Нике.
Обмен завершен.
– Ника?
Встревоженный голос Стефано разрезает темноту.
– Я здесь. – Она пытается нащупать руку мужчины, но пальцы лишь царапают каменный пол.
Белым яблоком загорается луч фонаря, и Ника слышит поспешное чирканье зажигалкой. Анджело зажигает несколько свечей. Они разливают янтарный свет, и силуэт мужчины обретает очертания.
Он направляет фонарь вниз и видит на полу выгнутое дугой тело графини:
– Паола!
В ту же секунду спазм отпускает ее, и она обессиленно падает. Грудь высоко вздымается, так, что кажется, она вот‑вот вдохнет в себя весь воздух из комнаты. Анджело опускается перед возлюбленной на колени, свободной рукой нежно убирает локоны с ее лица.
– Я свободна. – Истерический смех срывается с губ Паолы. Высокий, резкий, бьющий по ушам.
С помощью Анджело она встает, хотя ноги ее плохо слушаются. И бросает презрительный взгляд на Нику. Сверху вниз. Показывая, где на самом деле находится ее место.
– Я получила от тебя то, что хотела. Теперь ты свободна. На всякий случай, тринадцатое октября уже наступило. Наслаждайся последним днем.
– Ты не боишься, что я успею дойти до полиции и рассказать им, кто на самом деле Итальянский Потрошитель? – шипит Ника.
Паола молча протягивает раненую ладонь Анджело, и тот бережно обматывает ее бинтами, которые достал из кармана.
– Ты держишь меня за дуру? Если ты или Стефано хоть слово скажете полиции, мне достаточно щелкнуть пальцами, чтобы твою мать убили. Или думаешь, я не знаю, где ты живешь? – Она хмыкает. – Выбирай, что тебе дороже: справедливость или жизнь матери? Думаю, ответ очевиден.
Ника не выносит ядовитого взгляда Паолы и опускает голову вниз. Конец. Это и правда конец.
– Паола, в кого ты превратилась?
Стефано не может даже сесть, а кровь продолжает вытекать сквозь бестолковую повязку. Но его лицо – лицо несчастного ребенка, похоронившего мать. Лицо мужа, узнавшего об измене жены. Лицо брата, потерявшего двух сестер.
Паола смотрит не на него. Куда‑то поверх его головы, на стену. И шепчет:
– Надеюсь, ты когда‑нибудь поймешь меня. Прощай.
Она отворачивается и украдкой вытирает слезу, но боль не скрыть даже сильным людям. Поспешные шаги по ступеням наверх, Анджело преданно идет следом. Еще секунда, и их нет, а Ника и Стефано остаются вдвоем в тусклом полумраке, где с трудом разглядишь собственные руки.
– Тебя надо развязать, – произносит Ника и пугается своего голоса. Он лишен всех тональностей и звучит как расстроенное пианино. – И нужно добраться до врача.
Почти на ощупь ползет на четвереньках к столу, где в сиянии свеч блестит кинжал, оставленный им в качестве сувенира.
– Ника, осторожнее. Смерть может поджидать тебя где угодно. Проклятье…
– Ты же не верил в него, – перебивает она.
Поспешно добирается до Стефано и, прищурившись, разрезает скотч на руках. Пока мужчина со стоном разминает запястья, она освобождает его ноги и брезгливо отбрасывает кинжал в угол.
– После увиденного во что угодно поверишь. – Стефано осматривает плечо. – Повезло, пуля навылет, задета только мягкая ткань. Помоги мне.
Вдвоем они туго перевязывают рану, и кровь медленно останавливается. Ника замечает возле стены окровавленную пулю и поспешно отворачивается.
– Не стоило тебе поддаваться на провокацию Паолы, – бурчит он.
– Да? Тогда Анджело прострелил бы тебе ногу, затем вторую, и так до тех пор, пока ты не превратился бы в решето. С безумцами не торгуются.
Стефано тихо выдыхает, видимо, не найдя силы согласиться с Никой. Она понимает: тяжело поверить, что родная сестра готова убить тебя.
– Давай выберемся отсюда и подумаем, что делать дальше. Главное, не отходи от меня ни на шаг.
– Стефано. – Ника хватает мужчину за руки, пачкая кровью, оставляя на нем свой отпечаток, и коротко прижимается к его губам. – Я хочу, чтобы ты выслушал меня. То, что я расскажу, прозвучит безумием, но ты должен мне поверить. Потому что я не вру.
– Я не верил своей сестре и получил по заслугам. Больше подобной ошибки я не совершу. – Его серебристые глаза стали почти черными в полумраке.
Ника переводит дыхание.
– Когда я приехала в ваш замок, я стала путешествовать во времени. Словно проваливалась в фотографии на сто, двести, триста лет назад. Я видела смерть Джульетты, Росины и Франчески. И в их гибели не было ничего сверхъестественного. Только случайность, неловкость и сумасшествие. Но еще я видела Маддалену. Марко любил ее и ненавидел за то, что она не отвечала взаимностью. Поэтому он замуровал ее заживо в стенах подземелья. Видимо, испытывал извращенное удовольствие, что она навсегда осталась с ним рядом. И кажется, я знаю, как снять проклятье.
С минуту Стефано ошеломленно смотрит на Нику, и только губы беззвучно шевелятся. А потом он произносит:
