Воровка - Таррин Фишер
Кофе и чай мы допиваем в тишине. Когда мы направляемся к выходу, я останавливаюсь в паре шагов от мусорной корзины со стаканчиком кофе в руке.
– Оливия?
– Да?
– Если я попаду, сходишь со мной на свидание?
Я держу стаканчик, словно баскетбольный мяч, и перевожу взгляд с нее на мусорную корзину.
– Ага, – улыбается она. – Да, схожу.
И я попадаю в цель.
Глава 39
Настоящее
Мы начинаем новую жизнь. Таков наш выбор. Мы едва ли приводим в порядок свою жизнь. Я расторг свой контракт в Лондоне, вернулся домой и продал свою квартиру. Она тоже продала свою, и мы переехали в апартаменты неподалеку от наших с ней офисов. Новая квартира не то чтобы хороша – в ней слишком много линолеума, а соседи постоянно ругаются. Но нас это не волнует. Мы просто хотели предать прошлое забвению и быть вместе. Все остальное сложится. Просто нужно немного времени. Плана у нас нет; мы даже не обзавелись приличной мебелью, но оба готовы уступать друг другу. Хотя мы постоянно ссоримся из-за мелочей. Ее раздражает, что я не выбрасываю за собой мусор – бутылки из-под воды, упаковки из-под печенья, фантики от конфет. Она находит их повсюду и устраивает целое шоу, сминая их и демонстративно выбрасывая в корзину. Я ненавижу то, как она заливает водой пол в ванной. Она никогда не вытирается после душа, и, черт побери, наблюдать за тем, как блестит ее тело, пока она проходит от ванной до спальни, – потрясающе, но, женщина, воспользуйся полотенцем, ради всего святого. У нас вошло в традицию, что она заправляет кровать, а я мою посуду. Она пьет молоко прямо из картонной коробки, и это меня вымораживает, но затем она напоминает, что ей приходится засыпать под мой храп, и я соглашаюсь, что мы квиты. Но проклятье, какая же она забавная. Как я мог не знать, что можно так много смеяться? Или сидеть вместе, не произнося ни слова, и слушать музыку? Как я сумел прожить так долго без нее? Я наблюдаю за тем, как она сидит на одном из двух стульев, что есть в нашем доме – один привезен из моей квартиры, второй из ее, – и стучит пальцами по клавиатуре. Я каждый вечер возвращаюсь домой, к ней, и это по-прежнему ощущается словно сон. И я обожаю этот сон!
Я склоняюсь к ее шее и целую ее в то место, которое, как знаю, заставляет ее дрожать. Она вздыхает:
– Прекрати, я пытаюсь работать.
– Мне все равно, Герцогиня.
Я целую ее снова, рукой скользя по ее платью спереди. У нее перехватывает дыхание. Я не вижу ее лица, но точно знаю, что она закрыла глаза. Я встаю перед ней и протягиваю руку. Она смотрит на меня, пожалуй, слишком долго. Но затем, не отрывая от меня глаз, отставляет компьютер в сторону и встает. Мы все еще изучаем друг друга в сексуальном плане. Она немного застенчивая, и я боюсь повести себя чересчур агрессивно и оттолкнуть ее. Но сейчас мы здесь. Я зажег свою спичку, она выплеснула свой бензин, и теперь мы пылаем вместе. Постоянно.
Я подвожу Оливию к постели, останавливаясь у края, чтобы притянуть ее к себе. Целую ее – долго. Целую, пока она не льнет ко мне так сильно, что мне приходится принять на себя ее вес целиком.
– Ты чувствуешь себя слабой из-за меня? – шепчу я ей в губы.
– Да.
– Как?
– Ты лишаешь меня контроля.
Я расстегиваю ее платье сзади, мягко избавляя ее от лямок на плечах. Каждый сексуальный контакт с Оливией – искусство баланса: наполовину соблазнение, наполовину психоанализ. Мне приходится бороться с ее демонами, чтобы она развела ноги. Я обожаю это и ненавижу одновременно.
– Почему тебе постоянно нужен контроль?
– Чтобы мне не причиняли боль.
Я не придаю особого значения тому, что она говорит, сосредотачиваясь на избавлении ее от одежды. Когда настает очередь бюстгальтера, я лишь опускаю его вниз, не снимая полностью, и беру ее грудь в ладонь. Вторую руку оборачиваю вокруг ее талии, так, чтобы она не смогла убежать. Хотя она вряд ли попытается. Думаю, теперь она моя.
– Тебе нравится быть слабой?
Если я взгляну ей за плечо, то увижу ее спину, отраженную в зеркале над туалетным столиком. На ней белое кружевное белье.
Я любуюсь ее ногами, пока жду ответа. Сердце бьется оглушительно громко; все во мне болит, но это пьянящая боль. Я уже знаю, что она ответит. Я знаю, что ей нравится быть слабой. Возможность сдаться заводит ее, хотя она платит свою цену каждый раз, когда это делает. Я стремлюсь уничтожить ее эмоциональный страх и подвести ее к точке, где она будет просто получать удовольствие.
– Да.
– Я не оставлю тебя, – обещаю я. – И никогда не полюблю никого другого.
Я отпускаю ее грудь и скольжу между ее ног – касаюсь ее, оттягивая тонкую ткань. Я давно понял, что процесс идет гладко, если не снимать с нее нижнее белье ровно до того момента, как я готов взять ее. Эту женщину нужно лишать слоев ее защиты очень, очень медленно.
Спиной она падает на кровать, и я накрываю ее собой. Она расстегивает бюстгальтер и отбрасывает его в сторону.
– Хочешь попробовать кое-что новое?
Она кивает.
Я перемещаю ее так, чтобы она оседлала меня, а затем разворачиваю в другую сторону, спиной ко мне – так, чтобы она видела себя в зеркале. Мне любопытно, будет ли она смотреть.
Она наклоняется чуть вперед, упираясь руками в постель между моих коленей, и начинает двигать бедрами, круговыми движениями. Именно в такие моменты я задумываюсь, кто кого делает слабым: эта женщина создана для секса. Она такая замкнутая, но, когда отпускает себя, вместе мы получаем самый чувственный опыт в своей жизни.
Без какой-либо подсказки она разворачивается, кладет руки мне на грудь и раскачивается назад и вперед, словно волна, вбирая меня в себя. Закидывает голову назад, и ее длинные волосы скользят по моим коленям. Никогда прежде я не видел ничего столь эротичного и завораживающего. Когда она склоняется вперед, темные локоны падают ей на лицо, и я наматываю их на кулак, притягивая ее к себе для поцелуя. Заигрывая с ее языком, отстраняю ее от себя. Она возражает, и я слегка прикусываю ее плечо – это ее усмиряет. И вот я позади нее, беру ее, пока она стоит на коленях,
