Самая холодная зима - Бриттани Ш. Черри

– Майло… чем я могу помочь?

Он повернулся, чтобы посмотреть в мою сторону, а затем подошёл ко мне. Он обнял меня, и я крепко прижалась к нему в ответ. Мы застыли так на секунду, прежде чем его губы поцеловали мой лоб, затем щёки, затем изгиб моего подбородка, затем шею, затем…

– Майло, подожди, – прошептала я, когда его губы скользнули по моей шее.

Дрожь пробежала по моему телу, я боролась со своими желаниями и его потребностями. Да, было приятно чувствовать его губы на моей коже, тепло его прикосновений. Я хотела его, и этот факт нельзя было отрицать. Я всегда хотела его. Мой мозг знал, что это недопустимо, но моё сердце, казалось, не заботилось о том, правильно это или нет. Всё, что оно умело делать, – влюбляться в сломленного мальчика, который время от времени позволял мне тоже разбиваться на осколки. Но это сейчас было лишним. Майло не нужна была физическая близость. Ему не нужна была возлюбленная.

Ему нужен был друг.

Ему нужно было, чтобы я была его другом.

– Я хочу тебя, – прошептал он, впиваясь в мою кожу.

Его язык выскользнул изо рта и прошёлся по моей ключице.

– Я хочу попробовать каждую твою частичку, – поклялся он, его руки бродили по моей талии.

– Майло, нет, – сказала я, отходя от него.

Комната словно похолодела, а в его глазах промелькнуло смятение.

– Какого чёрта, Стар? Я просто хочу тебя прямо сейчас. Вот и всё.

– Нет, Ми. Тебе грустно, и ты волнуешься.

– Нет. Я в порядке.

Моё сердце болело за него, потому что я чувствовала его разочарование. Я чувствовала его желание отключиться от реальности. Отключиться и потерять себя во мне, чтобы не пришлось сталкиваться с трагической реальностью. Его сердце было разбито, и он делал всё, что в его силах, чтобы избежать правды душевной боли.

– Ты ни слова не сказал о своём отце с тех пор, как мы вышли из больницы, – спокойно заявила я. – Это меня беспокоит. Нам следует поговорить об этом и…

– Не надо, – прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Он повернулся ко мне спиной, и его плечи опустились, когда он покачал головой.

– Если ты не хочешь заниматься сексом, можешь просто уйти, – холодно заявил он.

– Майло…

– Я серьёзно, Старлет. Я не хочу с тобой разговаривать по душам, ясно? – выплюнул он.

Он повернулся ко мне с болью в глазах, которая разрывала меня на части. Его взгляд выдавал противоположное тому, что он произносил. Я увидела это – потребность в комфорте. Страх собственного одиночества. Боль от возможности ещё одной огромной потери.

Сколько горя может пережить сердце, прежде чем оно перестанет биться?

Я подошла к нему и положила руку ему на плечо:

– Поговори со мной.

– Нет.

– Пожалуйста.

– Нет.

– Тебе нужно выговориться.

– Мне нечего сказать. Хорошо? Мой отец пьяница, который попал в такую ситуацию. Конец истории.

– Майло…

– Что?! – вскричал он, его голос дрогнул. Майло сделал несколько шагов от меня. – Что ты хочешь, чтобы я сказал, Стар? Хочешь, чтобы я рассказал о том, как я на него злюсь? Хочешь, чтобы я выразил, насколько это чертовски травмирует меня, ведь я не знаю, будет ли с ним всё в порядке? Хочешь, чтобы я рассказал, каково это, когда в любую секунду мне могут позвонить и сказать, что он ушёл? Ты этого хочешь?

Он кричал, но я знала, что он кричит не на меня. Он не злился на меня. Он был зол на мир. На нечестность всего этого. На несправедливость. И его злость была оправданна.

– Или, погоди, дай угадаю, ты хочешь, чтобы я сказал тебе, как я зол на себя, да? – спросил он.

Он замер и на долю секунды закрыл глаза. Его голова слегка наклонилась влево, как будто он пытался собраться с мыслями. Как будто он пытался контролировать свои эмоции.

Хотя мне бы хотелось, чтобы он этого не делал.

Мне хотелось, чтобы он позволил себе выплеснуть всё наружу. Чувствовать всё это, всю-всю боль, каждый её кусочек.

Когда его глаза открылись, я увидела водоворот, который вот-вот должен был выплеснуться.

– Потому что мне следовало провести сегодняшний день с ним, как ты и сказала. С ним всё было бы в порядке, если бы я помог ему, а не сбегал в Чикаго, пытаясь спрятаться.

Он взглянул на фотографию своих родителей на каминной полке и начал шептать.

– Возможно, мне не удастся сказать ему, что мне жаль, Стар, – сказал он. – Может быть, мне не удастся помириться с ним или вместе выпить пива, а через десять лет я не смогу сказать ему, что он был прав, а я вёл себя дерьмово. Возможно, я не поговорю с ним о маме и никогда не смогу наладить наши с ним отношения. Он в коме и не знает, что мне жаль. Он не знает, что мне жаль, что я запутавшийся ребёнок с проблемным отцом. Он не знает, что я прощаю его за то, что он не в курсе, как воспитывать детей, и забил на все, когда мама ушла от нас. Он не знает, что я люблю его.

Я могла бы убедить Майло, что его отец всё знает.

Я могла бы сказать слова утешения и заверить, что его отец всё ещё может выжить. Но Майло это было не нужно. Ему нужно было сломаться.

Иногда нужно разбиться на миллион частей, чтобы началось исцеление. Всё, что нужно было Майло от меня в тот самый момент, – это крепкие объятия. Физическое напоминание о том, что он, возможно, чувствует себя одиноким, но это не так. Я была и буду рядом до тех пор, пока он во мне нуждается. Неважно, сколько времени это займёт.

Глава 29

Майло

Всю ночь мы просидели в тёмной комнате.

Старлет пыталась заставить меня что-нибудь съесть, но я не смог. Я был не в состоянии здраво мыслить. Я вообще не мог сосредоточиться ни на чём, кроме того факта, что папа сейчас борется за свою жизнь.

Мой мозг болел.

До этого самого момента я не знал, что так бывает.

Я не мог потерять папу.

Разве я недостаточно потерял?

Разве мир не украл у меня почти всё?

Старлет пошевелилась в моей постели, начиная просыпаться после прошлой ночи. Прежде чем она успела открыть глаза, её рука потянулась к моей стороне кровати и приземлилась на моё предплечье.

«Всё ещё здесь, Учительница».

Её карие глаза распахнулись, и на