Безумная ночь - Лиз Карлайл
Она улыбнулась и, взъерошив мягкие волосенки Джарвиса, шепнула:
– Я думаю, мы их обыграем, если пойдем вот этой костяшкой.
По прибытии в Олдхэмптон к Бентли намертво прицепились близнецы Веденхаймов, Анаис и Арман, почти на год младше Мэдлин, которые тоже обожали своего дядюшку. Это были веселые ребятишки с мягкими черными волосенками, темными глазами и смуглой, как у Фредерики, кожей. При одном взгляде на них ей показалось, что она вернулась домой.
Оказалось, что в это же время в Олдхэмптоне гостят бабушка и кузина лорда Веденхайма. Бентли, торопливо поздоровавшись с ними, отправился возиться на ковре с Мэдлин и близнецами. Странное дело, но никто не обращал внимания на шум, который производила эта компания. Кэтрин поднялась разок-другой, чтобы убрать с их пути вазу или еще какой-нибудь хрупкий предмет, но в целом ее ничто не раздражало.
Джарвис, презиравший подобные младенческие забавы, сразу же направился к отцу, чтобы рассказать о доминошном матче. Беседа взрослых плавно перетекла на угощение и вина. И тут Фредерика поняла, что их ждет не просто ужин, а прием. Бабушка Макса и кузина привезли из Лондона своего шеф-повара. Обе леди, родом с севера Италии, были очень разборчивы в еде.
Синьора Кастелли оказалась миниатюрным седовласым тираном, а ее кузина, добродушная миссис Витторио – немного моложе ее, зато значительно толще – была ее компаньонкой. Сжав в хрупких пальцах золотой набалдашник трости, синьора окинула Фредерику взглядом с головы до ног, а миссис Витторио принялась описывать кулинарные изыски, которые им предстояло отведать за ужином. Кэтрин, загадочно улыбаясь, с готовностью сложила с себя полномочия хозяйки, узурпированные этой парочкой.
Вскоре детям надоело возиться, и все, кроме Арианы, помчались в детскую, чтобы занять места на лошадках-качалках, привезенных синьорой из Лондона. Прозвучал гонг – сигнал к ужину, и лорд Трейхорн, как это повелось в Чалкоте, повел Фредерику к столу. Втайне она была несколько разочарована, потому что ей хотелось сидеть рядом с лордом Веденхаймом, который буквально заворожил ее своей неординарной внешностью.
Она наблюдала за ним, пока все семейство рассаживалось вокруг стола. Виконт был, пожалуй, самым высоким среди присутствующих мужчин, из-за чего немного сутулился. Руки его были жилистые и явно очень сильные. Его волосы были черны как смоль, под стать глазам, а на мизинце правой руки он носил неограненный изумруд размером с полупенсовик, хотя на его руке он совсем не выглядел крупным. Веденхайма можно было бы назвать привлекательным, если бы не крупный крючковатый нос и слишком смуглая кожа. Со своими гладко зачесанными назад прямыми волосами он напоминал ворона. Этому способствовал и строгий черный костюм, в который он был одет.
Несмотря на свой французский титул, говорил Веденхайм скорее как немец или итальянец, но откуда бы ни был родом, весь его вид подтверждал, что с ним шутки плохи. Рядом с виконтом сидела Хелен – судя по всему, они были старые друзья. Вскоре у них разговор зашел о листовой плесени, поразившей виноградники на родине Хелен, и лорд Трейхорн, чуть наклонившись к Фредерике, пояснил:
– Вы, возможно, не знали, что муж Кэтрин занимается виноделием. Или, вернее, этим занимается его бабушка, а Макс отвечает за финансирование.
– Вот как? – удивилась Фредерика. – А Бентли вроде бы говорил, что он служит в полиции.
– Да, и это тоже, – кивнул Трейхорн. – И, если верить слухам, он отличается весьма крутым нравом.
У Фредерики округлились глаза, но больше Трейхорн ничего сказать не успел: в этот момент вошли два лакея с тарелками и огромной хрустальной салатницей.
Хелен кивнула, и перед ней поставили тут же наполненную тарелку.
– Выглядит восхитительно! Скажите-ка мне, миссис Витторио, что это за зелень?
– Шпинат, – вмешалась синьора, но смотрела не на Хелен, а через стол на Фредерику.
– Да, – подтвердила миссис Витторио, – это шпинат, очень молодой и нежный.
Наконец лакеи дошли до Фредерики. Поставив перед ней наполненную тарелку, они пошли было дальше, но синьора прищелкнула пальцами и указала на нее:
– Добавь-ка ей…
Чуть помедлив, лакей положил в тарелку Фредерики добавки, а синьора Кастелли примяла салат вилкой и приказала:
– Ешь, carissima[13], тебе это нужно.
Фредерика послушно принялась за еду. Хоть старая хрупкая дама и приковыляла в столовую, опираясь на роскошную трость, вряд ли это кого-то обмануло. Не приходилось сомневаться, что, если кто-то осмелится вызвать неудовольствие синьоры, она, не раздумывая, проучит провинившегося этой самой тростью.
Ужин продолжался в том же духе: синьора решала, что именно и в каком количестве должна есть Фредерика, и ни один человек за столом не смел противоречить ей, словно между ними существовало молчаливое согласие всячески ублажать синьору. Еда, впрочем, была выше всяких похвал. Но в конце концов ужин закончился, разговоры смолкли, и леди поднялись из-за стола. Синьора взяла свою трость и стукнула ею об пол. Все головы повернулись к ней, а она взглянула на Веденхайма и заявила:
– Свой портвейн, внучек, вы будете пить в курительной комнате.
Улыбка чуть тронула уголок губ Веденхайма:
– Разумеется, мэм, как скажете, мэм.
Мадам, не удостоив его ответом, направилась к двери. Веденхайм жестом приказал лакею отнести графин и поднос с бокалами в соседнюю комнату, а Бентли вскочил, чтобы открыть ей дверь.
На пороге, однако, старая женщина остановилась и, обратившись к нему, прошептала:
– Заколдованный рыцарь, вот мы и встретились снова. У нас осталось одно не доведенное до конца дельце, помните?
– Какого рода дельце, мэм? – удивился Бентли.
Синьора лукаво прищурилась:
– Пойдем-ка в библиотеку. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Если хочешь, захвати с собой портвейн… нет, я даже настаиваю на этом.
Десять минут спустя Бентли, прихватив с собой бокал портвейна, уже шел в слабо освещенную библиотеку, а пока глаза привыкали к сумраку, думал: «Будь я проклят, если знаю, какого черта впутался в эту историю!»
Она была уже там, эта чокнутая посланница ада, этот демон от виноторговли. Она устроилась в темном углу, словно паучиха «черная вдова» в ожидании жертвы. Бентли был знаком с синьорой Кастелли – пару раз ему приходилось встречаться с этой дамочкой, внушающей суеверный страх, но он решительно не знал, что ей было нужно от него сейчас.
Синьора сидела в напряженной позе за маленьким столиком, одетая, как всегда, в черные шелка. Ее шею украшало тяжелое золотое распятие, висевшее на нитке черного янтаря, в ушах сверкали рубиновые
