Безумная ночь - Лиз Карлайл
– Подойди ближе, рыцарь, – приказала она тихим хриплым голосом. – Я стара, и зрение мое слабеет, но ты такой красавчик, что даже мне хочется тобой полюбоваться.
– Всегда готов доставить удовольствие даме, – с усмешкой ответил Бентли.
Старуха хихикнула и кивнула:
– Что правда, то правда. И в этом половина твоей проблемы.
Бентли рассмеялся, пересек комнату и подошел к столу, где сидела синьора. В камине горел огонь, но его пламя почти не освещало комнату. Одна половина лица синьоры Кастелли была освещена пламенем, а другая оставалась в тени. Бентли сел, а она придвинула к себе единственную свечу, отчего на ее лице заметались жутковатые тени. Потом она взяла со стола что-то завернутое в черную ткань, развернула ее и взяла в руки толстую колоду старых потрепанных карт.
– Э-э нет, – запротестовал Бентли, отодвигая свое кресло. – Нет, синьора. Вы сегодня пригласили сюда не того мужчину. У меня нет желания заглядывать в будущее.
Старуха усмехнулась и, поднявшись из-за стола, подошла к камину.
– Понятно. Потому что ты боишься его, рыцарь. Мы все боимся, если достаточно дальновидны.
Бентли встал и взмолился:
– Подождите, синьора! Я ценю ваше благородное намерение, но дальновидностью не отличаюсь, так что предпочитаю получать от жизни сюрпризы.
Ее лицо приняло суровое выражение, и она отчеканила:
– У твоей жены три месяца беременности, рыцарь. В твоем браке не все идет гладко. А что касается сюрпризов, то, я бы сказала, их у тебя хватит на целую жизнь.
Бентли почувствовал, как сердце у него вдруг замерло от страха. Синьора, как всегда, знала то, что вовсе ее не касалось. Если о состоянии его брака можно было без труда догадаться, то относительно беременности его жены знали немногие. Интересно, что еще она знала? Он вдруг почувствовал себя очень неуютно в ее обществе.
«Но ведь она всего лишь чудаковатая старуха», – напомнил он себе. Кем, наверное, рассказал о состоянии Фредерики Кэтрин, а она – синьоре. И ничего в этом нет загадочного. Он взглянул на нее. Синьора стояла у камина, повернувшись к нему согнутой от возраста спиной.
– Почему бы вам не пойти в гостиную и не погадать кому-нибудь из леди, мэм? – предложил Бентли. – Уверен, что Хелен, например, это бы очень заинтересовало.
Старуха пренебрежительно взглянула на него через плечо, достала из кармана бумажный пакетик и высыпала его содержимое в огонь. Опершись на каминную полку, она так низко наклонилась над пламенем, что Бентли испугался, как бы она не упала в огонь. Уголь зашипел и стал потрескивать, пошел белый дым и, свиваясь спиралью, зазмеился к дымоходу. Синьора Кастелли наклонилась еще ниже и сунула в струю дыма колоду карт.
Бентли сорвался с места и оказался рядом с ней.
– Боже милосердный, синьора! – обхватив ее за талию, он выхватил из огня ее руку. – Надо быть осторожнее!
Старуха рассмеялась ему в лицо, а Бентли принялся осматривать ее руку, поворачивая то так, то этак. Как ни удивительно, пламя не подпалило даже черное кружево на ее манжете.
– Ну как, заметили ожоги? – усмехнулась синьора. – Думаю, что нет.
Бентли отпустил ее ладонь и осторожно взял под локоть, чтобы сопроводить к креслу.
– Вам повезло, мадам. Что, черт возьми, вы собирались сделать?
Синьора тяжело опустилась в кресло и прошептала, бросая взгляд через плечо:
– Карты следует очистить. Только так можно добиться ясного видения.
Бентли вернулся на свое место:
– При всем моем уважении к вам, мэм, мне все это кажется абсолютным вздором.
Синьора Кастелли указала на него костлявым пальцем:
– Вокруг тебя и так немало зла, и не тебе отказываться от предсказаний.
Она шлепнула на стол колоду карт и потребовала:
– Прикоснись к ним и настройся увидеть невидимое.
Бентли умудрился даже подмигнуть ей и пошутил:
– Синьора, мне всегда везет больше, если карты тасует прекрасная женщина. Начинайте, ну что же вы?
Старуха что-то проворчала.
– Какой же ты трус! – возмутилась она. – Это же надо так бояться узнать будущее! Ну же, смелее! Подумай о женщине и ребенке! Сними колоду трижды налево левой рукой!
Позднее Бентли не смог бы объяснить, как это произошло, но его пальцы стали действовать сами по себе, словно принадлежали не ему, а кому-то другому. Он и опомниться не успел, как снял эти проклятые карты – левой рукой, налево, – и проворчал:
– Вот, пожалуйста.
Старуха снова смела карты со стола и перетасовала на удивление проворными пальцами, потом мастерски выложила два ряда по десять карт и крест из шести карт. Бентли с некоторым интересом наблюдал за этими манипуляциями. Он уже видел эту салонную игру, а однажды даже позволил погадать ему. Каждый раз карты раскладывали иначе, но на сей раз это было нечто совершенно странное.
Методично переворачивая карты верхнего ряда, она мельком взглянула на него и пояснила:
– Мы заглянем только в настоящее и будущее, рыцарь, прошлое нам известно. Причем очень хорошо, не так ли?
– Вам лучше знать, мэм, – сказал Бентли, поудобнее устраиваясь в кресле.
Что-то проворчав, старуха переворачивала карты верхнего ряда, время от времени тыча пальцем в одну из них и что-то бормоча себе под нос. Потом она принялась медленно переворачивать карты нижнего ряда. Лицо ее постепенно бледнело, рука задрожала. Проклятье! Бентли надеялся, что старуха не доведет себя до сердечного приступа. Де Роуен, или Веденхайм, или как там еще он себя называл, снимет ему голову с плеч, если его драгоценная бабуся из-за Бентли протянет ноги.
– Странно, очень странно, – удивилась синьора. – Независимо от моей воли твое прошлое, истекая кровью, губит твое настоящее.
Она закончила открывать карты нижнего ряда, и Бентли заметил, что некоторые оказались перевернутыми. Это вроде бы означает плохие новости. Удивительно, как запоминаются подобные пустяки. Синьора перешла к выложенному кресту, и, открыв верхнюю карту, с удовлетворением прошептала:
– Отлично!
Бентли взглянул на карту. На ней был изображен Заколдованный рыцарь. Рисунок потускнел и был едва различим, но это не имело значения. Он видел его раньше. Средневековый воин с обнаженным мечом, одетый в красную тунику, сидит на белом коне, которого изо всех сил старается сдержать. Его лица не видно, а тело прикрыто массивным щитом.
– Белый конь означает чистоту и дар предвидения, – загадочно произнесла синьора, ткнув в карту кончиком пальца, – и говорит о высоких помыслах личности, стремящейся стать лучше и духовнее. Однако красная туника на всаднике, а также первая карта здесь, – прикоснулась она к карте в верхнем ряду, – говорят о том, что вы боретесь с грехом, мистер Ратледж, а за этим щитом пытаетесь скрыть свою истинную натуру.
Бентли усмехнулся:
– Не знаю, как
