Сила ненависти - Тери Нова
Я почти прорычал последние слова, наконец посмотрев на него. Страх и паника смешались в черных глазах, ускоряя мое сердцебиение до максимума, мне понравилось наблюдать, как он корчится внутри обездвиженного тела, это было захватывающе, почти как смотреть на танцующую Оливию.
– Я не стану спрашивать, с чего ты решил, будто домогаться моей невесты – отличная идея. Мне также плевать, если ты скажешь, что сожалеешь и этого больше не повторится. Значение имеет только то, что уже произошло. И знаешь, Росс, – растянул его имя, подходя ближе и вертя в руке охотничий нож с лезвием, заточенным до состояния японской катаны, – мне не понравилось то, что я вчера увидел. Но еще больше меня затронул рассказ, который я услышал. Вот тебе загадка: шестнадцатилетняя девочка, перепуганная до смерти и оставленная вне поля зрения родителей, и какой-то жалкий выродок с больной фантазией заперты в одной комнате… Кто из них проиграет? Не спеши с ответом, подумай хорошенько, а я пока посмотрю, не обделался ли ты от страха.
Я открыл окно и сорвал одеяло с нижней половины тела Смитстоуна, подставив его холодному воздуху, чтобы замедлить кровоток. Вся его кожа тут же покрылась мурашками.
– Вот как мы поступим, – сделал паузу, приставив кончик ножа к руке, которая лапала Ливи, и поймав на себе полный ужаса взгляд. – Я буду спрашивать, а ты внимательно слушать и моргать по одному разу, если да, и по два, если нет. За каждый верный ответ ты получишь мое одобрение, в противном случае я буду делать надрез, из которого понемногу станет вытекать кровь. Тебе может показаться, что это не так страшно, но вот в чем прелесть ситуации – внезапно я могу стать чуть более любопытным, и количество вопросов возрастет с одного до пятидесяти. Времени у меня много, мы можем остаться здесь на целую вечность. Не перепутай, эта игра требует внимательности, ты все понял?
Он моргнул один раз.
– Видишь, ты не так плох на первый взгляд. Оливия была единственной?
Моргание.
Надрез.
– Я же просил быть внимательней, Росс. Кажется, я забыл упомянуть, что у меня особенный дар. – Я ухмыльнулся ему. – Я за версту чую ложь, и от тебя разит ею, как от целой новостной команды с центрального телевидения. Спрошу еще раз, она была единственной? – вдавил кончик ножа в надрез, слушая булькающие звуки, издаваемые моим новым приятелем.
Двойное моргание.
– Сколько их было?
Одно моргание, два, три, четыре.
Сукин сын.
– Все они были несовершеннолетними?
Подергивание века. Двойное моргание.
Надрез. Жалобный вой в глубине горла Росса, и струйка слюны уже течет по его губам к щеке.
– Думаю, вся проблема в доверии между нами. – Я цокнул языком, вставая. – Как насчет того, чтобы немного укрепить его? Может быть, тогда ты перестанешь лгать.
Я убрал нож и заменил его тонким скальпелем, глядя, как пот стал бисером собираться на висках ублюдка. Снова вернувшись к своей жертве, переместился ближе к его лицу, пальцем поддевая серебряный крестик на его груди.
– Веришь в Бога?
Моргание.
– Хорошо. Думаю, тебе следует помолиться, чтобы он направил твою душу на праведный путь, – он снова что-то промычал. – Хотя знаешь, не утруждайся. Сегодня я твой Бог, и я, черт возьми, не услышу мольбы, как бы ты ни старался. – Я снова порезал его прямо по центру грудной клетки, в том месте, где покоился крест, неглубоко, но достаточно, чтобы он почувствовал укус боли. Вид его крови посылал нехилую порцию удовлетворения в мою голову. Оливия будет отомщена, не испачкав руки, в то время как мои омоются алым цветом для ее спокойствия.
– Итак, Росс, были ли среди них несовершеннолетние, не включая Оливию?
Моргание.
– Стало быть, ты у нас больной на голову. Это печально, но знаешь, я еще больший псих, чем ты. Поэтому наша игра превращается в блиц.
Я снова и снова задавал вопросы, периодически меняя орудие правосудия, улавливая мельчайшие изменения в его мимике, расширенных зрачках и неровном дыхании; большая часть ответов была ясна еще до того, как затеял эту импровизированную пытку, но я должен был знать наверняка. Из всего следовало, что простым наказанием дело не обойдется. Когда я закончил, на теле Смитстоуна красовалось около тридцати надрезов разной величины, но все они, к моему огромному сожалению, были не настолько глубокими, чтобы заставить его истечь кровью до смерти.
Снова бросив взгляд на часы, я прикинул, что примерно через час подвижность к нему вернется и он сможет оказать себе помощь, но я еще не закончил. Отыскав его рабочее место на первом этаже, в крохотном кабинете, забрал со стола ноутбук и снова поднялся в его спальню, забавляясь тем, как крепко спала его ничего не подозревающая женушка.
Потребовалось около получаса, чтобы подобрать долбаный пароль, глядя на мигающего Смитстоуна и монотонно перечисляя буквы и символы. Затем еще десять минут я вслух сочинял текст для чистосердечного признания, которое он должен был отнести в полицию, если не хотел масштабной огласки от лица всех жертв его домогательств и резонансного судебного дела с привлечением СМИ.
– Что, не нравится, когда тебе угрожают? – злорадно улыбнулся я, видя, как он пытается морщиться на мои слова. – Готов поспорить, каждая из этих девочек тоже была не в восторге.
Пальцы на ноге сукина сына дернулись, но я не боялся момента, когда он придет в себя, развалившись на его стуле с косяком в зубах и продолжая печатать. Вся эта затея с уколом была лишь для того, чтобы соседи за тонкими стенами не услышали криков и возни.
– Ух ты! Гляди, тут сказано, что ты передаешь свои акции в «Каллахан и Аттвуд» моей будущей жене, вау! Даже не знаю, что сказать, такой щедрый подарок на свадьбу! – притворно радовался я, забавляясь с его банковским счетом и делая пожертвование в организацию по борьбе с насилием. – Ты, наверное, задаешься вопросом, как я тут все успеваю, но я типа очень умный, только никому не рассказывай, – я приложил указательный палец к губам, подмигивая козлу. – Это будет наш с тобой секрет.
Закончив, я поднялся, захлопнув ноутбук и с силой швырнув его в стену, чтобы Росс не смог исправить ничего из того, что я только что сделал, по крайней мере в ближайшее время. Хотя, учитывая характер его состояния, какое-то время ему будет не до этого.
– Тт-ы чертов нар-кко-ман, – прохрипел он, приходя в себя.
– Ауч! Вот это обидно. – Я
