Поглощенные туманом - Нана Рай
– Они всегда были мне как дети. Паола, Джианна и Стефано. Но Паола была особенная. А может быть, так кажется, потому что она – мертва. – Люса совершенно перестает слушать проповедь. – Когда два года назад они поссорились с Паолой и Джианна уехала, все пошло наперекосяк. Мой сын с женой погибли в автокатастрофе. Позже умер отец Стефано и девочек. Он заболел туберкулезом, пока путешествовал по Индии, запустил болезнь, и его не смогли спасти. Знаешь, что он искал? Девушку с удивительным взглядом. Однажды увидел на обложке журнала индианку с темно‑зелеными глазами, почти болотными, похожими на твои, и загорелся желанием ее отыскать. Верил, что она сможет спасти его девочку. – Люса горестно вздыхает. Все это время она не отводит взгляда от гроба, будто надеется, что Паола вот‑вот очнется. – Я любила его. Мы оба рано овдовели и нашли утешение друг в друге. Я ведь не всегда такой толстой была. Это уже после его смерти располнела, потому что поняла – не нужны мне никакие мужчины. А теперь смерть забрала и Паолу.
– Зачем граф искал индианку? Кого она должна была спасти? – Ника говорит так тихо, что сама еле понимает себя, но Люса прекрасно слышит.
– Существует легенда. Венецианская ведьма прокляла одного из графов Карлини, и каждые сто лет старшая из рода погибает. Считается, что только чужестранка, которая видит невидимое, способна разрушить проклятье. Но как? Никто не знает. В любом случае ее так и не нашли. Паола верила в пророчество, а теперь ее нет. И умерла она раньше срока. Значит, такова судьба. – Люса качает головой, словно говорит с несмышленым ребенком. – После похорон я перееду жить рядом с больницей, где лежит Мими. В замке мне делать больше нечего. Скоро он опустеет, и, видимо, навсегда.
Всевидящая.
Если это и Ника, то она понятия не имеет, что делать дальше. Что она должна была увидеть? Историю рода Карлини? Их трагедии? Столько боли, сколько за последние две недели, она в жизни не испытывала. Нет, она ничего им не должна. И уж точно не станет помогать убийце.
Ника поворачивается к выходу. В церкви слишком душно, спертый воздух раздирает легкие, и она больше не может здесь оставаться. Она отдала дань, присутствовала на отпевании. С нее хватит.
Она пробирается сквозь столпившихся неровными рядами людей, ближе и ближе к арочным дверям, но вдруг боковым зрением цепляется за нечто до боли знакомое. То, от чего сердце перестает биться, а время будто замедляется. Звуки растягиваются, превращаются в монотонный гул, который шумит где‑то в параллельном мире. Окружающие ее люди растворяются, становятся бестелесными призраками, и только один человек обретает плоть и кровь. Дышит, живет и смотрит на нее блестящими черными глазами.
Габриэль.
Габриэль!
ГАБРИЭЛЬ!
Это имя горит внутри Ники, и если бы она могла, то ее горло разорвалось бы от крика, но она обессилена. Страх парализует Нику, она стоит вполоборота к мужчине и не пошевелит даже пальцем. Губы дрожат, открыты в беспомощной попытке закричать. Дыхание становится хриплым, будто она болеет чахоткой, и каждый вдох как последний для нее.
Габриэль улыбается. Дьявол жив.
Ника помнит, как он лежал в луже крови и не шевелился. Все эти годы она молилась о его смерти, но вот он – живой и здоровый. И даже молния не поразила его, когда он зашел в церковь.
Мужчина тихо подходит к ней, стараясь не мешать отпеванию. Его взгляд хваткой бультерьера вцепился в Нику. Габриэль одет в стильный пиджак и темные джинсы, но дорогая одежда не в силах скрыть гнилую душу. Тонкие щелки вместо глаз завораживают. Когда‑то Ника трепетала перед Габриэлем от восхищения, но позже оно сменилось животным страхом, переросшим в паранойю.
Ты не уедешь до тех пор, пока смерть не замаячит перед твоим лицом.
Слова мамы сбылись, и Ника вновь встретилась со смертью.
– Здравствуй, Верóника.
Ника дрожит. Только хрипы вырываются из горла.
– Я скучал. А ты? – Он изгибает брови и после затянувшейся паузы насмешливо качает головой: – Молчишь? Три года назад ты была более разговорчивой.
Он слегка наклоняется к Нике, и она отскакивает, натыкаясь на худую, с выбеленными волосами женщину. Та возмущается, но Нике все равно. Она пятится к двери и видит только белоснежный оскал Габриэля.
– Сегодня я уйду только с тобой, моя Верóника, – слышит она шелестящий шепот мужчины, прежде чем вырваться на улицу.
Слепящее солнце лезвием мажет по глазам, и Ника спотыкается, но продолжает идти. Узкая улица заставлена машинами, дома сужаются над ней, как коршуны. Не хватает только противных птичьих криков. Паралич ушел, а вместо него поселился ужас и нарастающая паника. В замок. Надо добраться до замка. Она до боли прикусывает нижнюю губу, жалея, что не взяла рюкзак с документами.
Резкий гудок бьет по ушам, и Ника отпрыгивает с дороги, приземляясь на ягодицы. Боль пронзает копчик. Мимо проносится автомобиль и поток итальянской брани.
– Ника! – кто‑то поднимает ее с земли, и она с криком вырывается, но крепкие руки сжимают плечи. – Ника, что с тобой? Ты выбежала из церкви. Я испугался за тебя.
С трудом она узнает лицо Стефано, затем лихорадочно оглядывается, но нигде не видит Габриэля. Его нет. Дьявол исчез. Или же и не существовал вовсе?
– Не трогай меня. – Она отшатывается.
Дышать тяжело, как после длительного забега.
Стефано растерянно отпускает ее:
– Отпевание закончилось. Все едут на кладбище. Ты с нами?
– Нет. Мне надо… купить билет до Москвы. Ближайший.
Она смотрит на графа, но видит Марко, стискивающего пальцы на хрупкой шее Маддалены.
Ника никому не может доверять.
Стефано хмурится:
– Что произошло? Если ты хочешь уехать, я предоставлю свой самолет. То, что Паолы нет, не значит, что договор аннулирован. Ты получишь за работу деньги и…
– Нет. Мне надо уехать сегодня же. Он…
– Стефано, ты едешь?
Джианна стоит возле «Роллс‑Ройса». Анджело галантно придерживает для нее дверь. Впервые за последние дни Ника видит водителя и поражается его окаменелому лицу. По нему невозможно понять, что он чувствует. Мужчина похож на гвардейца возле ворот королевского дворца.
Стефано бросает на Нику усталый взгляд и вскользь касается ее руки:
– Возьми одно из такси, которые я нанял для гостей, и езжай в замок. Вечером все решим. Только, пожалуйста, не делай глупостей. – Он собирается уйти, но задерживается еще на пару секунд. – Столько всего навалилось, но я хочу, чтобы ты знала, ты мне не безразлична.
А потом ты вырежешь
