Безумная ночь - Лиз Карлайл

Но как раз это оказалось не так-то просто, поэтому он просто сидел, несчастный и потерянный.

Тем временем народу в пивной прибавилось, дым стал еще гуще, так что уже не просматривались почерневшие от времени балки на низком деревянном потолке. Бентли сидел, потеряв счет времени, рассеянно отвечая на приветствия тех, кто проходил мимо столика. Выпивка тоже перестала доставлять ему удовольствие. И никто из окружающих не проявлял никакого интереса к картам или игре в кости: все слушали валлийца.

Время от времени Бентли видел, как сквозь толпу протискивается Дженни с подносом, заставленным тарелками с едой и кружками с элем. Он очень сожалел, что рассердил ее: она ему нравилась, но сейчас у него были более важные проблемы, чем ее уязвленное самолюбие, поэтому Бентли просто отвернулся.

А вот Дженни не пожелала мириться с таким пренебрежением. Когда в очередной раз проходила мимо его столика с подносом, нагруженным грязной посудой, она будто ненароком задела локтем спинку его стула, и полупустой стакан бренди опрокинулся Бентли на голову, а потом упал на стол и разбился. Осколки стекла разлетелись в разные стороны, а на его сапоги тем временем опрокинулось блюдо с остатками тушеной капусты. Скрипка замолкла, возле камина раздались аплодисменты.

Заставив себя улыбнуться, хотя внутри у него все кипело, Бентли поднялся и принялся отряхиваться. Дженни с милой улыбкой достала из кармана фартука маленькое полотенце и, бросив на его стол, удалилась. Бентли осмотрел сюртук, промокая шерстяную ткань полотенцем. Да, Кембл не обрадуется: за этим великолепным зеленым сюртуком он посылал аж на Сэвил-Роу. Но хуже всего было то, что теперь от него за версту несло спиртным.

Ох, пропади оно все пропадом! Пора уходить, а то, не дай бог, ему на голову опрокинут блюдо тушеной зайчатины под пикантным соусом. Возможно, таким образом всевышний хочет сказать ему, что пора отправляться домой, пасть на колени перед женой и просить у нее прощения за то, что вел себя как безмозглая скотина. Если, конечно, еще не поздно.

После того как Бентли отвел лошадь в конюшню и задал ей дополнительную меру овса, он через кухню вошел в дом, жадно выпил стакан молока и, покопавшись в ящиках буфета, смазал маслом скрипучие дверные петли в кладовке. Предлогов задержаться больше не нашлось, и он отправился наконец по коридору к лестнице, но не успел пройти и половины пути, как услышал голос брата. Бентли, вздрогнув, остановился. Дверь кабинета была широко распахнута. Образец добродетели восседал за своим письменным столом, засучив рукава рубашки. В канделябре горело несколько свечей, на столе лежало с полдюжины гроссбухов. Сам хозяин кабинета являл собой картину самоотверженного трудолюбия.

– Я тебе нужен? – спросил Бентли, остановившись на пороге.

Кем поднялся и обошел вокруг стола. Последствия словесной взбучки, полученной от Хелен в то утро, успели, очевидно, испариться, но суровый, благочестивый настрой остался.

– Где, черт возьми, ты пропадал весь день?

Бентли окинул его удивленным взглядом:

– Да мало ли… А что? Разве нужно спрашивать разрешения?

– У жены – да, неплохо было бы и спросить! – огрызнулся брат. – Мне показалось, что ты намерен загладить свою вину, а ты вместо этого где-то шлялся целый день и даже не вспоминал о ней!

Бентли опустил глаза, рассеянно отметив при этом, что одна из манжет рубашки Кема испачкана чернилами.

– Вообще-то тебя это не касается, но я только о ней и думал.

– Лучше бы ты занимался этим у себя в комнате!

– Почему так получается, братец, – спросил с усмешкой Бентли, – что ты всегда суешься с советами, когда тебя не просят, а когда твоя помощь действительно нужна, от тебя ее не дождешься?

Он заставил себя взглянуть на брата, но Кем, судя по всему, даже не слышал его. Лицо у него помрачнело, ноздри раздулись, как будто он учуял какой-то отвратительный запах, и Камден заявил:

– Иногда, Бентли, я поражаюсь твоей тупости. Вот что ты делал сегодня весь день? Пил?

Бентли криво усмехнулся:

– Не совсем так.

– Неужели? – с недоверием спросил Кем. – Да от тебя несет как из пивной бочки. Там, наверху, твоя молодая жена будет, несомненно, в восторге!

Значит, она все еще здесь! Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, увидел прямо перед лицом физиономию Кема с раздувшимися ноздрями.

– Черт возьми, Бентли! – прошипел он. – Ты напился как свинья, а должен был улаживать отношения с женой! Что с тобой происходит? Можешь мне объяснить?

Что с ним происходит? Да ничего и все в то же время. В его жизни что-то пошло наперекосяк, и он не знает, как исправить положение.

– Отстань от меня, Кем! – проворчал он и двинулся к двери. – Если хочешь знать, я почти не пил. Просто Дженни слегка разозлилась на меня и…

– Дженни! – взревел Кем. – Ты что, шутишь? Неужели, не расхлебав кашу, которую заварил здесь, ты прыгнул в постель к этой девке?

Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Бентли. Мало того что нервы у него были на взводе, что его красивый зеленый сюртук был испорчен, так его еще обвинили в том, что он обманщик и пьяница!

– Я сказал тебе – отстань! – не выдержал Бентли и толкнул брата в грудь. – Не твое собачье дело, если даже я перетрахаю всех баб отсюда до Ньюкасла! И не твое дело, если даже я мертвецки пьян и намерен завтра развестись со своей женой! А ты, Кем, просто-напросто самодовольный святоша и надоел мне хуже горькой редьки, так что лучше заткнись!

Удар кулака Кема пришелся Бентли в челюсть, и он аж заревел от ярости. Это, черт возьми, было как раз то, что надо! А когда он нанес Кему ответный удар, ему стало еще лучше.

Это был увесистый удар в левую скулу, от которого Кем отлетел в сторону, и, если бы не ухватился за письменный стол, он бы не удержался на ногах. Они обменялись еще несколькими ударами, но вскоре кулачный бой перешел в вольную борьбу. Кему удалось уложить брата на лопатки, и он прочно поставил ногу в сапоге ему на грудь. Бентли ухватил брата за ногу под коленом и сильно дернул. Кем упал, ударившись при этом о край стола, и, грубо выругавшись, растянулся на Бентли, а когда попытался встать на ноги, тот ухватил его за талию и опять повалил. Повозить Кема лицом о ковер было его излюбленным приемом. Видит бог, давненько у него не было такой возможности! Но Кем, изловчившись, перевернулся