Поглощенные туманом - Нана Рай
* * *
Ника открывает глаза в темноте и переворачивается на живот, с трудом подавляя рвотный позыв. Она плачет. Плачет за жизни, загубленные Итальянским Потрошителем, плачет за бедную Франческу, за искалеченную психику Викензо…
Осмыслить произошедшее нет ни сил, ни возможности. В голове бьются истеричные мысли, и Ника их понимает лишь урывками.
Проклятье существует?
Старшая в роду?
Джианна?
Паола?
– Господи, – шепчет она и забирается на кровать.
Сталкивает на пол разбросанные фотографии и натягивает на себя покрывало. За окном сияет убывающая луна, почти полная, но уже потерявшая четкий контур. И сквозь надвигающееся забытье Ника слышит шелест в ночи:
– Их род должен заплатить.
Глава 25. Цвет скорби
Длинные гудки злят Нику, и с каждой минутой раздражение усиливается. Она прячется в ванной и прижимает смартфон к уху, а пальцы стискивают белый прямоугольник – несчастную визитку, которую она так и не выкинула.
– Pronto 10!
Ника с облегчением выдыхает. Нервно постукивает визиткой по коленке. Сидеть на холодном унитазе не самое благородное занятие, но только в ванной комнате, за двумя запертыми дверьми Ника чувствует себя в одиночестве.
– Здравствуйте, – бодро говорит она на итальянском, – меня зовут Ника. Могу я услышать сеньора Бьянки?
– Слушаю вас.
– Вы, наверное, не помните меня, но мы виделись один раз, когда вы ждали графа Карлини возле его машины.
– Вы его гостья! – Голос журналиста от неожиданности становится тоньше. – Я помню, помню…
Ника морщится. Вспоминает омерзительную статью в газете про графа. Сначала клевета Фрэнки, затем ее поцелуй со Стефано, вывернутый наизнанку и выставленный на всеобщее обозрение.
– Я бы хотела встретиться с вами еще раз, – почти шепчет она и с силой прикусывает нижнюю губу.
Маленькое наказание за то, что она делает. Но Дино – единственный, кто может хоть что‑то объяснить. Если, конечно, для него правда, настоящая правда – не пустой звук.
– Я могу, – порывисто заявляет мужчина. – Сегодня в час возле марины 11? Знаете, где это?
– Найду, – отмахивается Ника.
Под ложечкой начинает ныть. Там рядом море. Море, на побережье которого находят мертвых девушек.
– Тогда буду вас ждать. Надеюсь, вы узнаете меня, – с хрипотцой произносит Дино.
– Не сомневайтесь.
И Ника с облегчением сбрасывает вызов. У нее есть пара часов, чтобы перекусить и обдумать предстоящую встречу. А также попытаться избавиться от удушающего чувства, что она предает Стефано.
– Я ему ничего не расскажу, – Ника делает глубокий вдох, – только задам пару вопросов.
Импровизированная мантра не помогает, и Ника комкает визитку и швыряет в урну.
Это дневник Викензо Росси.
Память снова рисует в воображении Стефано с потрепанной книгой, которая принадлежала убийце. А в стенах этого замка находится комната, где хранятся недостающие части тела жертв. Их глаза. И голос, который Ника постоянно слышала.
«Чужестранка, сгинь, иначе умрешь».
Двенадцать девушек. И, возможно, она будет тринадцатой.
Ника резко сгибается над унитазом, но желудок уже и без того пустой. Она не помнит, когда в последний раз ела. Зато помнит, что сегодня уже восьмое октября.
Тринадцать жертв на пятницу тринадцатое. Такое чувство, что Ника всю жизнь мечтала попасть в книгу ужасов и ее самое отчаянное «желание» сбылось.
Она возвращается в спальню, натягивает джинсы и голубую толстовку, на которой крупными буквами написано «Зенит». Подруга подарила на день рождения. Ника тогда долго смеялась, потому что ненавидит футбол. Эти воспоминания остались глубоко в прошлом. Но ностальгия оказывается столь сильной, что на глазах выступают невольные слезы. Ника смахивает их рукой, закидывает на плечо рюкзак и открывает дверь.
Знакомый серебристый взгляд напоминает грозовое небо.
Ника забывает дышать и делает пару шагов назад, впуская Стефано в спальню. Мужчина не спеша заходит, каждое движение напоминает вкрадчивого хищника.
– Ты вчера рано уснула? – Он мягко улыбается. – Я стучался вечером, но ты не открыла.
Черная шелковая рубашка небрежно заправлена в классические джинсы, рукава, как всегда, привычно закатаны до локтей. Ника подавляет желание подойти к Стефано, но он словно читает ее мысли. В два шага преодолевает расстояние между ними и прижимает Нику к себе, поглощая ее губы.
– Я много работала, – бормочет она, когда Стефано прерывает поцелуй, – и после бессонной ночи ужасно хотела спать.
Стефано тихо смеется:
– Поэтому закрылась, чтобы я снова не лишил тебя сна.
– Закрылась? Ах да. Привычка, когда проявляю фотографии, закрываться, чтобы не мешали. – Ника утыкается в шею мужчины.
Мысли бросаются вразброд, и собрать их вместе – невыполнимая задача.
– А сейчас ты куда собралась?
– Завтракать.
– С рюкзаком?
Ника вскидывает голову и заглядывает ему в глаза. Правда застревает в горле.
– Хочу… еще раз сфотографировать замок снаружи. – Она переводит взгляд на его переносицу.
– Жаль, что у меня много работы. Я бы с удовольствием прогулялся с тобой, но в офисе еще со вчерашнего дня не разгрести дела.
Он поверил. Это видно по улыбке, которая таится в глазах, по изгибу губ, по размеренному дыханию. И от этого на душе становится еще горше. Ника выбирается из его объятий и нервно подтягивает лямку рюкзака на плече.
– Стефано, – она рискует посмотреть ему в глаза, – скажи, тот дневник, который ты мне показывал, откуда он у тебя?
Смоляные брови ползут вверх.
– Нашел в библиотеке. Ты задаешь странные вопросы. – На лицо Стефано падает мрачная тень.
– Знаю. Просто… – Ника переводит дыхание. – А я могу его прочесть?
Она стискивает кулаки, но руки продолжают дрожать. Сейчас она идет по льду. Он хрустит под ногами, мерзлый, тонкий. Любой неверный шаг приведет к неминуемой гибели.
– Нет, – отрезает Стефано. – Я не хочу, чтобы ты копалась в грязном белье моей семьи. – Он скрещивает на груди руки.
– Значит, грязное белье. – Ника опускает голову и на одном дыхании произносит: – Викензо на самом деле был Итальянским Потрошителем! Правда?
Повисает молчание. Ника не сразу решается взглянуть на мужчину. А когда делает это, мысленно стонет от собственной глупости. Стефано вновь превратился в каменную статую. Не осталось ни капли того тепла, которое исходило от него еще пару минут назад. Его лицо как закрытая книга. Невозможно прочесть ни мысли, ни единой эмоции.
– Это имеет для тебя значение? – спрашивает он.
– Да.
Я хочу найти доказательства твоей непричастности.
Но произнести вслух Ника не смеет. Только плотнее сжимает губы и прислушивается к биению сердца.
– Если и так, то тебя интересует, не продолжил ли я «семейное» дело? – Яд
