Сила ненависти - Тери Нова
– Какого долбаного черта происходит, Кей? – В голосе Ди скопилось немало недовольства, судя по тону, пропитанному желанием размозжить мою голову.
– Полегче с истерикой! Я понятия не имею, о чем ты. – Я принял сидячее положение, разминая мышцы левого бедра свободной рукой.
– Да ты издеваешься надо мной. – Он прорычал какое-то проклятие. – Включи телевизор, может быть, выпуск спортивных новостей прояснит твою дырявую голову. Надеюсь, мы все обкурились того же дерьма, что и ты, и весь этот цирк в духе желтых газетенок – всего лишь наша коллективная галлюцинация.
– В моей спальне нет телевизора. В чем дело?
Я сел ровнее и на всякий случай уперся в стену спиной, надеясь, что журналисты не раскопали какое-нибудь очередное грязное белье, способное погрузить меня еще глубже в ту навозную кучу, в которой и так утопал с момента вылета из НФЛ. Приходилось избегать не только Тони, но и различных нападок прессы, а еще мой почтовый ящик был завален сотней анонимных сообщений разного характера, от обвинительных за то, что разбил фанатские надежды, до вранья в духе «ты отец моего ребенка». Второе не могло быть правдой в пределах нашей реальности, ведь я всегда пользовался резинкой, а в последние два года и вовсе едва ли получил хотя бы полтора минета. По поводу первого мог сказать только одно – не стоило создавать себе кумира. Знаю, звучало подло, но я устал притворяться хорошим парнем, улыбаясь для камер и отыгрывая образ безмозглого героя-качка, что одерживал победы ради других и был радужной несбыточной мечтой одиноких – и не очень – фанаток.
Когда я впервые попал на улицы, то сразу уяснил, что будет легче прижиться, если не выделяться среди других. Сначала это было непросто, учитывая, что вышел из дома, в который еду не приходилось покупать на последние гроши, но чем больше меня отрезали от разваливающегося гнезда, тем безболезненней новая кожа приживалась на месте старых шрамов. Я отлично притворялся. То же самое делал, став частью команды НФЛ. Подумать только, мой средний балл успеваемости в Гарварде был четыре и шесть, о чем, наверно, никто даже не подозревал. Друзья по команде предпочитали считать меня поверхностным злым придурком, Карсон всю жизнь внушал мне, что я тупой идиот, так к чему было говорить и показывать, что это не так.
Будучи идеально отполированным работающим звеном слаженного механизма, ты не вызываешь интереса, но как только появляется отличие или дефект, что заставляет тебя попадаться другим на глаза, срабатывает затвор, щелчок – непроизвольный выстрел. Мне нравилось быть звездным квотербеком в рамках игры, но как только софиты над стадионом меркли, я предпочитал уходить в тень, где никто бы не заметил моих кричащих демонов. А те не заметили бы пристального любопытного внимания. Слова Райана положили конец моим грезам:
– Все каналы гудят о тебе. Угадай, какая новость на повестке? – обвинительно прорычал Ди. – Подсказка: не твой уход из НФЛ, для этого уже поздновато.
– Да скажи ему уже, – раздалось на заднем фоне сердитое ворчание Элли. – Или это сделаю я.
– Ладно, ладно, не нападай на меня, – шелковым голосом проворковал Ди куда-то мимо трубки. – В какой момент времени между передозом и сегодняшним днем ты вдруг решил обзавестись женой? – теперь сталь в его тоне вернулась с новой силой.
Я не переживал, что Ди узнал не от меня, я вообще не переживал, что он или кто-либо об этом узнал. Меня беспокоило что-то другое, но я никак не мог понять, что именно. Грудную клетку как будто сковало невидимой цепью внезапной тревоги, и я попытался подняться на ноги и вдохнуть. А потом меня осенило, что журналисты никогда не выбирали что-то хорошее, чтобы мусолить это весь день, ведь народ гораздо больше любил чужую драму и грязь. Внезапно мне стало еще больше не по себе.
– Стоп, что? Ты сказал, об этом трубят по телевидению? – вскочил с кровати, путаясь в одеяле и, распахнув дверь в свою комнату, побежал в медиазал, позабыв о головной боли. – Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Пока я несся через весь дом, прокручивая в голове утренние сообщения, паника в моей груди нарастала все сильней. Оливия не будет рада новому повороту событий. Совершенно точно нет.
Я почувствовал это раньше, чем увидел. Тяжелая атмосфера скопилась в полутемном зале, освещенном лишь огромным экраном, на котором шел эпизод какого-то шоу спортивных сплетен. Это был один из тех утренних выпусков, что повторялся каждые два часа в течение всего дня как парад из кругов по стадиону. Оливия стояла ссутулившись, обнимая себя руками за талию и неотрывно глядя на экран. Корреспондент, беседующий с ведущим, как раз закончил говорить о нашей помолвке и предстоящей свадьбе и переключился на причину моего ухода. Понятия не имею, кто дал им зеленый свет, но точно не Карсон. Он бы удавился от мысли, что его фамилию втаптывают в грязь. Но мне было плевать на его чувства, пока я смотрел в лицо Оливии, полное ужаса и разочарования. И мне ни капельки не нравилось слышать, как другие говорят обо мне гадости, приплетая к этому для пущего резонанса и ее имя.
Она все еще не смотрела на меня, впитывая каждое слово с экрана, и выглядела такой потерянной, стоя босиком в домашних шортах и безразмерной футболке. Рука Оливии метнулась к ее щеке, вытирая слезу.
– Это правда? – тихо спросила она. – То, что они о тебе говорят.
– И что они говорят?
– Что ты принимаешь тяжелые наркотики.
Я закрыл глаза, медленно выдыхая.
– Выключи, пожалуйста, – я все еще слышал, как Ди что-то кричит в трубку, поэтому сбросил звонок. Разберусь с ним потом, сейчас все, что имело значение, – это Оливия и новая реальность, в которую она попала по моей милости.
– Но я хочу знать, – ее сдавленный голос едва ли был громче шепота. Я подошел ближе, забирая пульт.
– Тогда я сам расскажу тебе, но ты не будешь смотреть это, – отключив экран, бросил пульт на диван. Комнату окутала темнота, было слышно только наше дыхание и тихие редкие всхлипы Оливии. И я был рад встретить окружающий нас черный омут с распростертыми объятиями лишь по одной причине – секреты, рассказанные при свете дня, превращались в острые копья, они ранили глубоко и больно. Тайны, произнесенные в темноте, в ней же медленно и умирали. – Иди сюда. – Я нащупал ее руку и потянул на себя, ведя к мягким сиденьям.
Оливия опустилась на край дивана, а я сел перед ней так, что наши бедра оказались плотно прижаты друг к другу. Я все еще держал ее руку
