Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби
Я быстро ответил, чтобы не переполошить всех и не выдать себя.
– Тише! – прошипел я в трубку.
– Сам тише, – отозвался гик.
Я прошмыгнул обратно в свой номер, закрыл за собой дверь и рухнул на кровать. Мне казалось, что я пробежал спринт с результатом, достойным Олимпийских игр.
– Эй, алло? Есть там кто-нибудь? Бен? – доносился из трубки встревоженный голос Финеаса.
Я поднял телефон, который уронил на пол рядом с кроватью.
– Прости, ты не вовремя.
– Кажется, у тебя не все в порядке.
– Да, мягко говоря.
– Моя психотерапевтша говорит, что в трудные моменты нужно делиться переживаниями. Похоже, людям нравится обсуждать, что они чувствуют. Хочешь, я найду для тебя группу поддержки в интернете?
– Ты прав, может, мне стоит поговорить…
Я услышал, как застрекотали клавши его клавиатуры.
– Итак, поблизости я нашел Клуб бывших почтальонов – его возглавляет некто Робер Курьер. Профсоюз почтограбских таксистов – и снова под руководством Робера Курьера. Ассоциацию мэров небольших городов, почетным членом которой является – угадай кто: Робер Курьер! Похоже, этот парень не любит сидеть без дела!
– Я могу поговорить и с тобой.
– Со мной?
– Да. В конце концов, мы же друзья.
– Правда?
– Ну да.
– Так приятно это слышать! Когда я скажу своей психотерапевтше, что у меня появился друг, уверен, она разрешит мне на пару минут заглянуть в даркнет. Итак, рассказывай – что случилось?
Я закрыл глаза и снова представил себе сцену, которая произошла совсем недавно.
– Лали все узнала.
– И как она к этому отнеслась?
– Плохо. Очень плохо.
– Я же говорил, ты должен был ей признаться.
– Ничего подобного ты мне не говорил! – возмутился я.
– Правда? Ты уверен? Во всяком случае, я точно об этом думал. Было очевидно, что рано или поздно она узнает правду и не обрадуется. В конце концов, ты же ей солгал!
– На чьей ты стороне?
– Надо выбирать сторону? Я не знал! Это все так ново для меня. Эта дружба…
Я задумался, не ошибся ли я с выбором собеседника… Впрочем, возможно, он был прав. Лали действительно могла чувствовать себя преданной и даже униженной.
– Я так злился из-за Лиама, – проговорил я.
– Лиам? А он тут при чем?
Я схватился за голову.
– Нужно было тебя послушать. Ты предупреждал меня о Лиаме, но я не дал тебе договорить.
– Можно, я запишу этот разговор? Все, что ты говоришь, очень пригодится на комиссии, от которой зависит мое возвращение в цифровой мир. Сможешь выступить свидетелем в мою пользу?
– Ты же копался в сообщениях Лали и видел, как часто он там упоминается!
– Это я записывать не буду.
– Я хотел с уважением отнестись к ее личному пространству, и вот чем это закончилось! Нужно было поступать, как ты, и не париться насчет этики.
– Это я тоже пропущу. Пожалуй, не такой уж хороший из тебя свидетель…
– Я выглядел полным идиотом. Знаешь, я собирался признаться ей в своих чувствах. Ну и дурак же я!
Я услышал, как Финеас вздохнул. Очевидно, ему трудно было следить за моими объяснениями.
– И какое отношение этот мальчик имеет к тому, о чем ты говоришь? – вдруг спросил он.
Я потер виски, пытаясь прогнать начинающуюся мигрень.
– О чем ты говоришь?
– Нет, это ты о чем говоришь?
– Какой еще мальчик?
– Лиам.
– Финеас, постарайся сосредоточиться. Я говорю о Лиаме, тайном бойфренде Лали.
– У нее два Лиама? Вообще-то, это довольно редкое имя…
– Нет! Лиам один! Тот, с которым она ведет долгие телефонные разговоры и кому посылает любовные сообщения.
– В таком случае могу тебя уверить, Лиам – действительно ее френд. Но не бойфренд. Ему девять лет.
Я подскочил на кровати, едва не опрокинув лампу, стоявшую на тумбочке.
– Что ты сказал?!
– Лиам – ребенок. Это ее крестник. Его мама, лучшая подруга Лали, должна уехать по работе. В ее отсутствие Лали будет заботиться о нем. Все сообщения и разговоры с Лиамом велись, чтобы подготовить его приезд.
Я сел на пол у кровати. Какой же я болван! Устроил сцену ревности из-за ребенка! Перед глазами вновь встал раненый взгляд Лали, когда я ее упрекал, обвиняя в нечестности, хотя с самого начала обманывал именно я.
– Она больше никогда не захочет со мной говорить.
– Ты мог бы попытаться извиниться.
– Слишком поздно, я все испортил.
– Я не эксперт по человеческим отношениям, но мне кажется, было бы жаль расстаться из-за недоразумения.
– Она не хочет меня больше видеть.
– Ты не можешь этого знать.
– Могу. Она мне это сказала.
– Тогда, конечно, да… Что собираешься делать?
– Сесть на ближайший поезд в Париж.
Как раз успею на провальную офисную вечеринку в «Деламаре» и мое собственное увольнение, ведь я вернусь с пустыми руками и без подготовки к празднику.
– Ты не обязан…
– Нужно отвечать за свои поступки. Я все это начал, значит, должен и закончить.
Я услышал, как пальцы Финеаса вновь забегали по клавиатуре его компьютера.
– Не могу найти подходящих слов для такого случая. Ни одного мануала на этот счет!
– Это потому, что тут и сказать нечего. Спасибо, что поговорил со мной, Финеас. Счастливого Рождества.
Он, кажется, собирался что-то сказать, но передумал. Наверное, хотел попытаться уговорить меня задержаться в Почтограбске и все уладить, но понял, что это бессмысленно.
– Счастливого Рождества, – наконец сказал он.
Такое странное ощущение… Я чувствовал облегчение и… боль. Облегчение от того, что у Лали не было никакого таинственного любовника. Боль от того, что я разрушил все, что между нами было.
Я помотал головой, пытаясь прогнать ужасное видение: слеза катится по щеке Лали… Я сделал больно всем, кого любил. В конце концов, я заслужил свое одиночество.
В спешке побросав оставшиеся вещи в пластиковые пакеты, я закрыл чемодан. Благодарственную записку Анжелике я оставил на кровати.
Я медленно спустился по лестнице, в последний раз проводя рукой по гладкой поверхности деревянных перил. Окинул последним взглядом уютный дом и нырнул в ночную темноту.
47
Вечером 23 декабря маленький вокзал Почтограбска был пуст. Лишь несколько зажженных ламп ожидали одинокого путника. Места тут было мало, но посреди зала стояла красивая рождественская елка, и я подумал, что, возможно, ее добыл один из участников марафона. Мерцающие гирлянды разбрасывали вокруг цветные блики.
Касса была закрыта, и я направился к автомату, чтобы купить билет на ближайший поезд. Но билетов не было. Я проклинал этот проклятый вечер и все связанные с ним события. Анжелика предупреждала
