Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров
Хасар видел, что Дунья совершенно отдалилась от него, боязливо думал об этом, но верить в это все равно не хотел. Однако сейчас, слушая ее запальчивую речь, он лишний раз убедился в том, что остановить ее уже будет невозможно.
Поведение Дуньи, считавшей себя бизнес-леди, пугало Хасара, потому что сбывались его худшие опасения: занявшись предпринимательством, Дунья забросила свои обязанности матери и жены, она уже жила в ином мире и стала чужим человеком.
Хасар вдруг с удивлением и запоздалым раскаянием подумал: как же я мог допустить все это и оказаться в таком незавидном положении? Разве я думал, что все так обернется, а теперь посмотри, вон с какой она стороны зашла. Что мне тогда стоило возразить ей, когда она спрашивала совета, идти ей на работу или нет? Надо было тогда сказать: сиди дома, занимайся внуками. Именно тогда мне надо было проявить твердость характера и настоять на своем, тем более, что она и сама колебалась. Но разве мог я подумать, что женщина далеко не первой молодости, а тем более Дунья, может так перемениться! Но это стало реальностью. Теперь это не прежняя Дунья, гордая и счастливая, любящая дочь и мать, добрая бабушка своих любимых внуков.
… Говорил же Арслан тогда: «Папа, разве маме так необходимо работать?» Похоже, он лучше меня знал свою мать, понимал, что она может перемениться. Но самое грустное заключается в том, что мы изо всех сил стараемся изображать дружную семью и не показывать людям виду, хотя они уже давно видят и знают, как Дунья изменилась и отдалилась от нас, а мы покрываем ее недостойное поведение. А ведь о нем уже известно и Арслану, и невестке, думаю, что и мама догадалась, я ведь видел, какой растерянной она была, когда уезжала…
Прожив вместе более тридцати лет, до сего дня ни Дунья, ни Хасар ни разу грубого слова друг другу не сказали. Конечно, как и в любой семье, между супругами бывали разногласия, как без этого? Но их ссоры никогда не были долгими, семейный конфликт не перерастал во вражду, потому что они любили друг друга, а потому все друг другу прощали. И вскоре Дунья снова начинала смотреть в окно и с нетерпением ждать возвращения Хасара с работы. А когда он приходил, прямо у порога кидалась ему на шею, обнимала. Для того, чтобы забыть все обиды, им было достаточно обнять друг друга.
Когда Дунья начала препираться с Хасаром, у нее возникло чувство, будто за ее спиной стоит Аннов, готовый в любую минуту поддержать и защитить ее.
Ободряющий облик Аннова, возникший перед ее мысленным взором, еще больше распалил Дунью и подлил масла в огонь ее непримиримости с Хасаром. В конце концов, она сама устала от собственного скандала, ей больше не хотелось разговаривать с Хасаром и что-то ему доказывать. Чтобы как-то закончить этот разговор и остаться при своем мнении, Дунья сделала обиженный вид и заплакала.
– Хоть не приходи в этот проклятый дом! Ведь специально пораньше пришла сегодня, чтобы спокойно отдохнуть, и вот тебе, выслушивай… – она дернулась и ушла в спальню. Громко захлопнула дверь, давая понять мужу: «Я ни видеть тебя, ни слышать не хочу!»
После этой выходки жены Хасар понял, что у них с Дуньёй не то что душевного, но и вовсе никакого разговора не получится. Потому что то, что он услышал, со всей очевидностью показало, что Дунья уже не представляет себе жизни без бизнеса, без Аннова, что какая-то неведомая сила тянет ее в ту сторону. Ее поведение полностью утвердило Хасара в его пугающей мысли: "Неужели же я потерял Дунью?"
Конечно, разговор хоть и непонятным казался, на самом деле был предельно ясен. Собственно, в нем не было ничего непонятного, никаких секретов он не таил. Своим высказыванием Дунья показала, что теперь ее совершенно не интересуют ни ее дом, ни ее прежняя жизнь.
Хасар долго думал, но все никак не мог понять, как такое вообще могло случиться, да еще за столь короткий срок. Разве можно так быстро все с ног на голову поставить?
Сейчас у Хасара было единственное желание, чтобы все это оказалось дурным сном, чтобы после пробуждения к нему вернулась прежняя жизнь – добропорядочная Дунья, хранительница семейного очага, любящая жена и мать.
Однако это был не сон, все происходило наяву – и этот поворот судьбы, и эта сломанная жизнь, и это растущее с каждым днем напряжение.
После ухода плачущей и недовольной Дуньи Хасар еще какое-то время сидел в комнате, предаваясь тяжелым мыслям. Он понял, наконец, что случилось непоправимое. Несмотря на присутствие Дуньи в доме, Хасару впервые не захотелось идти к ней. Он прошел в соседнюю комнату.
* * *
После вчерашнего разговора у Хасара пропало всякое желание остаться в этом доме. Сейчас квартира, прежде казавшаяся слишком просторной для них двоих, стала для него тесной, холодной и неприветливой, как тюремные стены. Ему хотелось уйти, куда глаза глядят, подальше от этого дома. Утром каждый из них проснулся в своей постели. Похоже, обоим было ясно, что между ними состоялся окончательный разговор.
Вчерашний разговор задел Дунью за живое, она была обижена и недовольна непониманием со стороны мужа, который не пошел ей навстречу, напротив, все время возражал и в чем-то упрекал ее, поэтому сегодня утром она встала ни свет, ни заря, быстро оделась и ушла. Хасар только увидел силуэт ее удаляющейся фигуры и понял, как она раздражена. «Что ж, ушла, так ушла… хвостом вильнув…»
Теперь уж точно в этом доме нечего делать.
Выпив по привычке утреннюю пиалу горячего чая с медом, Хасар не спеша собрал одежду, постоял немного, вспоминая, что еще из вещей ему может понадобиться,
находил их и аккуратно укладывал в два чемодана.
Перелистав семейный альбом, вынул оттуда фотографии детей и внуков, и в самом конце снял со стены увеличенное фото в рамке, на котором он был изображен вместе с Дуньей, отрезал ту сторону, на которой был он сам, а вторую часть, бросил на диван. Отнеся в машину и разместив в ней свой багаж, он снова вернулся домой. Осмотрел все вокруг, проверил все краны и задвижки, чтобы не случилось протечки или пожара, убедившись, что все в порядке, еще раз окинул печальным взглядом свой дом. Какое-то время сидел в расстроенных чувствах.
Он чувствовал, что какая-то сила пытается удержать
