Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Знаешь, я бы не сомневался в этом.
– У Деклана есть нерешенные вопросы с Сид. Ты любишь Девни, но так и не отрастил яйца, чтобы признаться ей. У меня, возможно, есть дочь, и, ну, кто знает, какую чертовщину мы обнаружим у Джейкоба.
– Я не люблю Девни, – возражает Шон. Он пытается звучать убедительно.
– Конечно же, нет!
– Она выходит замуж!
– Она бы не стала выходить замуж за того идиота, если бы думала, что у нее есть хотя бы крохотный шанс быть с тобой. Мы оба это знаем.
– А еще мы дали клятву, – низкий голос Шона полон разочарования.
Да, но тогда мы были детьми. Очевидно, ситуация изменилась.
– Ну я, может быть, уже давно стал отцом, и, если это подтвердится, клятва окажется недействительной.
И это еще одна проблема. Слово, данное моим братьям, – все для меня, но я уже знаю, что в любом случае выберу Элли и Хэдли.
20. Элли
Уже поздно, но я не могу уснуть. Я ворочаюсь в огромной пустой постели, пока в моей голове роятся мысли. Это комната одного из братьев Коннора. Сам он спит за стенкой.
За последние три недели у нас троих установился странный распорядок дня. Каждый день я привожу Хэдли в наш дом. Там я выполняю какую-нибудь черную работу, стараясь каждый раз проводить в его стенах чуть больше времени.
Сегодня Хэдли почему-то было тяжелее обычного. Она была дерганой и постоянно оглядывалась по сторонам. В какой-то момент из моей сумки с грохотом выпала книга – и дочка пулей вылетела из дома. Не понимаю, как мы вернемся сюда, если ей настолько боязно.
Еще я думаю о том, что, кажется, и сама не особо спешу с переездом обратно. Коннор так мил и внимателен к нам. Он всегда что-то делает с Хэдли и следит, в порядке ли я. А еще я замечаю, какие взгляды он бросает на меня: они полны жара и желания и пускают ток по моему телу. Как в нашу первую ночь. Между нами по-прежнему есть химия.
Сейчас он спит в другой комнате. Каково было бы в конце дня заходить туда вместе с ним?
О нет, вот об этом мне точно не стоит думать.
Я раздраженно фыркаю и вылезаю из кровати. Натянув толстовку с открытым плечом, отправляюсь на кухню. Возможно, если я погуляю несколько минут, то смогу наконец успокоиться и уснуть.
Я подхожу к холодильнику, беру молоко, наливаю себе стакан и зависаю, положив руки на стойку. В голове снова мелькает вопрос: как моя жизнь превратилась в нечто подобное?
Когда я поворачиваюсь, то едва не роняю молоко: в темноте дверного проема кто-то стоит и наблюдает за мной.
Страх сковывает меня так сильно, что я не могу даже вздохнуть. Но когда я уже открываю рот, чтобы закричать, меня останавливает знакомый голос.
– Это всего лишь я, – быстро говорит Коннор, выходя ко мне с поднятыми руками. – Ты в безопасности.
– Господи Иисусе, меня чуть инфаркт не хватил!
На секунду я подумала, что это Кевин вернулся, чтобы затащить меня обратно домой и закончить начатое.
Может, не только Хэдли еще не оправилась от случившегося.
– Прости, я что-то услышал и пришел проверить, – оправдывается Коннор.
Мое сердце колотится так быстро, что я хватаюсь за молочник, пытаясь отдышаться.
– Я хотела пить… Думала, что веду себя тихо.
Коннор продолжает медленно приближаться ко мне. Наконец он оказывается напротив меня и мягко вытягивает сосуд из моих клешней.
– Я слышу каждый шорох в доме. Полагаю, всему виной годы службы в армии и умение спать с открытыми глазами. Не хотел тебя пугать.
Хотелось бы мне сказать, что он не пугает меня, но во многих отношениях это именно так. Он – тот мужчина, о котором я думаю в течение дня; тот, с кем рядом хочет быть моя дочь; и, если уж быть до конца честной, тот, с кем рядом хочу быть и я.
Я не чувствовала такой крепкой связи ни с кем, кроме него. Словно разлука сделала наши чувства только крепче. Звучит безумно.
Могут ли два человека принадлежать друг другу, если в действительности никогда не были вместе? Можно ли любить того, кого толком не знаешь? Я всегда верила в родственные души и сейчас, стоя перед Коннором, не могу отрицать, что мы являемся чем-то… большим.
– Не могу уснуть, – признаюсь я.
– Почему?
Потому что я лежала в постели и думала о тебе и о том, почему не могу уйти.
– Просто слишком много мыслей.
В основном о нем, да, но и о Кевине достаточно.
Через несколько часов меня снова ждут в суде, и я очень переживаю. Не готова снова говорить о том, что произошло. Мне кажется, что я наконец-то дошла до той точки, когда не проживаю этот кошмар изо дня в день, поэтому вытаскивать обратно все эти эмоции мне не хочется. Я хочу, чтобы Кевина посадили в тюрьму, но не хочу снова чувствовать себя так, как в первые дни после его задержания.
– Это потому, что у нас назначена встреча?
Встреча? У нас назначена встреча?
Сердце сжимается, пока я ломаю голову над тем, когда успела на это согласиться.
– Разве?
– В суде.
Я мысленно бью себя ладонью по лбу.
Конечно же, он имел в виду чертов суд, а не нас. Мы не встречаемся, мы… отрицаем, что у нас есть чувства друг к другу.
Прямо сейчас я просто образец психического здоровья.
– Ага, поняла, о чем ты. Просто поздно и я устала, но дата слушания удачная. То есть оно пройдет, а потом пять месяцев будет затишье. Хочется, чтобы уже вынесли решение, и…
И твои губы так близко.
Я чувствую жар твоего тела, ведь ты стоишь так близко ко мне.
Воздух вокруг нас наполняется запахом одеколона Коннора, и я жадно вдыхаю его.
– Элли?..
– А? – я продолжаю смотреть на его губы, запоминая, как они двигаются, произнося мое имя.
Затем я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. Я вижу, как в Конноре просыпается голод, когда он наблюдает за мной. Я так сильно его хочу. Не знаю, может, это потому, что мы стоим в темноте и только серебристые лучи луны освещают пространство вокруг нас. А может, дело в том, что он так хорошо пахнет. Или в том, что я чувствую себя одиноко, когда его нет рядом.
– Коннор? – шепчу я.
– Да?
Сердце стучит как бешеное, пока я собираюсь с силами,
