Воровка - Таррин Фишер
Я не ходил по барам в чьей-то компании со времен, когда мне было двадцать или около того. Я оплачиваю первый раунд, надеясь, что выпивка искупит мою вину за то, что я планирую ускользнуть от коллег и пить в одиночестве.
Ажа выпивает свой мартини в два глотка и выбирает меня своей единственной целью на вечер. К ней присоединятся Лорен из бухгалтерского учета. Последние десять минут я пытаюсь построить с ними сознательный разговор, но едва тема переходит на что-то сложнее офисных слухов и фильмов, их глаза стекленеют. Ажа предлагает поехать к ней.
Кнут, мысленно втолковываю ей я. Используй свою власть как кнут.
– Чувак, – говорит Райан, когда они отвлекаются на третий раунд шотов. – Ты можешь получить их обеих прямо сейчас, стоит только захотеть. Расслабься, чувак. Каждый раз, когда рядом Оливия, ты чуть ли не обет безбрачия принимаешь.
Я люблю Райана, но в данный конкретный момент хочу впечатать кулак ему в подбородок. Встаю, выискивая значок уборной.
– Я ничего такого не имел в виду, – извиняется он, уловив выражение моего лица. Я киваю и, проходя мимо, хлопаю его по плечу: без обид.
Мои друзья всегда недолюбливали Оливию. Они не понимали, как парень, который переспал едва ли не с каждой девчонкой в кампусе, пришел к тому, чтобы два года ждать, когда девушка будет готова отдать ему свою девственность.
Райан упорно пытался заставить меня изменить ей, накалив ситуацию до такой степени, что я вовсе перестал общаться с ним.
Остальные мои друзья были не менее честны.
– Она просто пощекочет тебе яйца и не даст. Таких, как она, полно, и они даже выглядят точно так же.
И это была правда… по большей части. Она не вела себя так намеренно, но это не отменяло того факта, что в девяноста процентах случаев, когда мы были вместе, я не получал разрядки. Да, возможно, многие девушки выглядели как Оливия, но никто из них не двигался как Оливия. Она была подобна воде. Проходила сквозь что угодно, насколько бы тяжелым и сложным оно ни было. А если что-то не поддавалось ее контролю, она просто огибала его и продолжала двигаться, куда нужно ей.
В уборной я умываюсь и смотрю на собственное отражение в зеркале. Сегодня она в моих глазах.
То, что я здесь, ощущается смехотворным. Я веду себя как подросток. Вытираю лицо и направляюсь к выходу. Я бы попрощался с коллегами, вызвал такси и прекратил прикидываться двадцатилетним придурком. И я уже пробираюсь между людьми, набившимися в тесное пространство бара, когда что-то мелькает сбоку. Изумрудное платье, обтягивающее соблазнительные изгибы. Ее локоны высоко собраны и ниспадают, будто черные змеи, так что она выглядит как само воплощение порока. Происходят две вещи: первое – я чувствую теплую тяжесть в брюках, второе – во мне вспыхивает гнев. Где Ноа, черт бы его побрал? Я оглядываюсь в поисках его темных волос, но их нигде нет. Возможно, он отлучился в уборную. Я морщусь при мысли, что мог бы столкнуться с ним у писсуара. Подожду здесь, пока он не вернется, а затем сяду в такси и исчезну прежде, чем они заметят меня. В итоге я мнусь на месте целых пять минут.
Оливия. Следовало бы догадаться, что она выкинет нечто подобное. Когда в ее жизни разражается буря, она прячется на танцполе. Крайне тревожная тенденция. Она знает, как двигаться, что заставляет всех мужчин в непосредственной близости двигаться к ней. Я наблюдаю за тем, как она поднимает руки и плавно покачивается из стороны в сторону. Светлые пряди Кэмми ловят свет софитов совсем рядом с ней, и я стискиваю зубы. Оглядываюсь на коллег, скучившихся у бара, а затем смотрю на Оливию. И, мгновенно расставив приоритеты, направляюсь к ней. Меня трясет от злости. Нужно добраться до нее прежде, чем…
Она забирается на стойку. Я замираю. Теперь у нее своя сцена, и все, абсолютно все, смотрят на нее. Включая меня – я тоже смотрю на нее. Стою как вкопанный. Если то, что происходит у меня в штанах, верно и для других мужчин в зале… Я должен добраться до нее прежде, чем убью кого-нибудь. Где чертов Ноа? Если бы он хоть раз увидел, как она танцует, то ни за что не позволил бы ей пойти в клуб без сопровождения. Возможно, они ни с чем не разбираются. Это радостная мысль. Она танцует так соблазнительно, что какой-то парень карабкается к ней на стойку. Кэмми пихает его в спину, кричит что-то Оливии, и та наклоняется, пытаясь расслышать ее. Ее платье слегка мнется, ткань складывается, обнажая декольте.
Я отшвыриваю кого-то и пропихиваюсь через ряды ее новоиспеченных воздыхателей. Наконец достигнув стойки, хватаю парня за воротник и откидываю в сторону, пока он не успел подтянуться и присоединиться к ней. Кэмми оборачивается, чтобы понять, что происходит, и ее глаза распахиваются, едва она понимает, кто перед ней. Приподнимается, чтобы взглянуть на Оливию, – та в блаженном неведении. Я вижу лишь ее ноги – длинные, покрытые ровным загаром. Я беру ее за талию и спускаю вниз. Ее рот приоткрывается от возмущения. Я же делаю все, чтобы она полностью ощутила мое тело, пока ставлю ее на пол.
Она выругивается, ударяя меня в грудь. Я вжимаю ее в себя, чтобы она в полной мере осознала, что я имею в виду.
– Чувствуешь? – шепчу ей в ухо. Она окатывает меня свирепым взглядом. – Вот что ты сделала с каждым мужчиной в этом баре.
Здесь довольно темно, но я вижу, какое впечатление на нее производят мои слова. Она терпеть не может быть объектом сексуальных фантазий – маленькая ханжа. Я оглядываюсь на Кэмми – она одними губами произносит: «Уведи ее отсюда».
Я киваю и подталкиваю Оливию вперед. Она выпила слишком много – иначе уже начала бы сопротивляться. Бар забит, и продвигаться через потоки чужих тел довольно сложно. Я прижимаю ее спиной к себе, приобнимая ее, и мы идем так, пока не протискиваемся к выходу. Я прикусываю губы, стараясь обуздать похоть: она слишком близко, тесно, я ощущаю каждую
