Порочный красный - Таррин Фишер
Иди, иди, иди, твердила я себе. Я нужна Калебу. Он принадлежит мне, и я не допущу, чтобы он забыл меня. Какое значение имеет эта работа? Какое значение имеет мой отец? Калеб нужен мне больше, чем они.
Я поехала домой и собрала вещи в дорожную сумку. Когда я доехала до аэропорта, меня трясло. Потом все было как в тумане – это продолжалось, когда я проходила досмотр, когда искала свой выход. Когда я добралась до него, до посадки оставалось тридцать минут. Я стояла так близко от стойки проверки билетов, как только было можно. Бегущая строка над ней гласила «Скрэнтон», но она с тем же успехом могла бы гласить «Калеб».
Когда прозвучало приглашение на посадку, я первой предъявила свой билет. Рухнув в свое кресло, я прижала пальцы к глазам, пытаясь сдержать слезы. Потом отвлеклась, достав свой айфон и погуглив амнезию. Я читала о разных видах амнезии, когда стюардесса сказала мне, что я должна отключить мой телефон. Мне это очень не понравилось. У моего бойфренда была амнезия, мой отец отречется от меня, как только я вернусь домой, а эта сучка с голубыми тенями для век беспокоится о том, как бы мой сотовый телефон не свалил какой-то там самолет. Я выключила свой телефон, убрала его и принялась щелкать ногтями по подушечке своего большого пальца, начав с мизинца и продолжая делать это с каждым пальцем. И занималась этим на протяжении всего полета.
Когда мы наконец приземлились, я едва удержалась от того, чтобы встать и броситься в начало самолета. Я думала обо всем том, что могло пойти не так.
Лука сказала мне по телефону, что потеря памяти у Калеба относится к категории «ретроградная амнезия» – то есть он не помнит ничего из того, что происходило с ним до аварии. Как человек может просто… забыть всю свою жизнь? Я не могла тому поверить. Не может быть, чтобы он забыл меня. Мы были вместе каждый день… он любил меня. В любви это самое худшее – как бы ты ни старалась, ты не можешь забыть человека, который завладел твоим сердцем. До Калеба я не знала, что это значит. Я была мастерицей встречаться с мужчинами и с легкостью бросать их.
Очередь продвинулась вперед, и я рысцой выбежала из терминала и направилась к киоску проката машин. Тридцать минут спустя я уже на полной скорости ехала к больнице в «Форд Фокусе», включив обогрев на полную мощность и щелкая, щелкая, щелкая ногтями по большому пальцу моей правой руки. Шел снег, а я взяла с собой только легкую куртку и пару тонких свитеров. Я буду ужасно мерзнуть.
Проход по коридорам больницы к его палате показался мне невероятно долгим. У меня болела грудь, так я беспокоилась из-за мыслей о том, вспомнит он меня или нет. Его врач – индиец с добрым лицом – встретил меня в коридоре.
– У него было мозговое кровотечение, но мы сумели взять его под контроль. Сейчас его состояние стабильно, но он совершенно дезориентирован. Не расстраивайтесь, если он не вспомнит, кто вы такая.
– Но что вызвало эту амнезию? Ведь тысячи людей получают сотрясение мозга, но при этом не теряют память, – сказала я.
– Причины тут бывают разными. И вы можете сделать только одно – запастись терпением и оказать ему поддержку, которая ему нужна. Обычно при таком типе потери памяти человеку требуется время, но в конечном счете память возвращается.
Я в страхе посмотрела на дверь палаты. Это происходило на самом деле. Сейчас я войду в эту дверь, и единственный мужчина, которого я позволила себе любить, не узнает меня.
– Я могу его увидеть?
Врач кивнул.
– Не давите на него. Для него это будет первый раз, когда он вас увидит. Так что, если вам захочется обнять его, сначала спросите у него разрешения.
Я проглотила ком в горле и, поблагодарив врача, тихонько постучала в дверь.
И услышала его голос:
– Войдите.
Первое, что я увидела, войдя, была хорошенькая медсестра, которая проверяла его капельницу. Она флиртовала с ним. Моим первым побуждением было подойти к Калебу и поцеловать его в губы. Это была моя территория. Но вместо этого я остановилась возле двери и стала ждать, когда он заметит меня.
Пожалуйста… пожалуйста…
Он поднял взгляд. Я улыбнулась.
– Привет, Калеб. – Я сделала несколько шагов в его сторону. В его глазах не отразилось ничего. Мое сердце содрогалось. Нет, чуда не произошло, когда он увидел мое лицо, и мои прекрасные рыжие волосы не пробудили в нем воспоминаний. Я была сделана из стали. Я могла с этим справиться.
– Я Леа.
Он взглянул на медсестру, которая притворялась, будто не замечает меня, – и она кивнула, прикоснувшись к его руке прежде, чем направиться к двери.
– Привет, Леа, – ответил он.
– Ты меня… – Я спохватилась. Я не стану спрашивать его, узнал он меня или нет – ведь это покажет ему мою неуверенность. Я просто скажу ему, кто я, и потребую, чтобы он внутренне принял это.
– Я твоя девушка. Это так странно, что мне приходится объяснять тебе это.
Он улыбнулся – улыбнулся своей прежней улыбкой. Я выдохнула. Господи, как же мне хотелось курить.
Я подошла к его койке. Он был здорово потрепан. Над его правым глазом красовалось пять швов, а его лицо походило на картину Кандинского.
– Я так испугалась, – сказала я. – Я сразу же вылетела к тебе.
Он кивнул и опустил взгляд на свои руки.
– Спасибо.
Он сжал зубы, и на его челюсти вздулись желваки. Я моргала, глядя на него и не зная, о чем говорить. Нам что, придется начать с самого начала? Мне придется коротко объяснить, кто мы и что между нами было?
Я попыталась успокоить мое взбесившееся сердце.
– Я могу… обнять тебя? – Я дрожала, ожидая его ответа. Это была дрожь, вызванная страхом и предчувствием того, какое горе я испытаю, если он отвергнет меня.
Он поднял взгляд, хмуря брови, и кивнул. Меня охватило облегчение, такое огромное, что я не забуду его никогда. Мои внутренние узлы распустились, и я бросилась к нему, обняла его за шею и зарыдала на его груди. Несколько секунд спустя я ощутила его ладони, легко касающиеся моей спины. Я зарыдала еще пуще. Все было так запутано. Мне надо было успокаивать его, но вместо этого я заливалась слезами.
Если бы он погиб… о боже… я бы
