Когда поют деревья - Бу Уокер
Когда за Эммой закрылась дверь, Томас взял Аннализу за руку.
– Она понемногу приходит в себя, ты заметила?
– Наверное, все дело в погоде, – пошутила Аннализа, рисуя пальцем у него на груди.
Томас откинул волосы с лица девушки и поцеловал ее в лоб.
– А по-моему, в тебе. Честное слово, она от тебя в восторге. И любит сюда приезжать. Ты пробудила ее от спячки.
– Мне нравится проводить время с Эммой, – смущенная чересчур щедрой похвалой, отмахнулась Аннализа. – Где я еще найду подругу, которая согласится не только со мной рисовать, но и смеяться над спортом?
Томас покачал головой – это был камешек в его огород.
– Между прочим, – сменила тему Аннализа, – у меня есть к тебе довольно серьезное предложение.
– И какое же? – склонив голову набок, полюбопытствовал Томас.
Аннализа скрестила руки на груди и пытливо на него посмотрела.
– Как ты смотришь на то, чтобы поехать со мной в апреле на арт-шоу Шэрон Максвелл?
Томас удивленно округлил глаза.
– Я и не думал, что ты попросишь.
Раньше Аннализа и сама в этом сомневалась, но теперь сомнения исчезли. Конечно, она еще не созрела для того, чтобы переехать и жить с парнем вместе, однако все равно это был серьезный шаг, означающий, что она готова впустить Томаса в свой мир искусства.
– Кто-то же должен меня подбросить, – поддразнила она парня.
– Ах вот как? – ничуть не обидевшись, откликнулся Томас. – А я-то думал, ты соскучилась по моей художественной критике.
У Аннализы вырвался смешок.
– Куда же без нее. – Она поцеловала Томаса, словно купаясь в лучах солнца и любви. – Я правда очень хочу поехать с тобой.
Как раз в эту минуту к ним присоединилась Эмма.
– Ну все, Томас, тебе пора. Время для девочек.
Томас усмехнулся, переводя взгляд с сестры на Аннализу.
– Прогоняешь… ну ладно же. Только предупредите, когда будете обсуждать хоккей. Я с удовольствием составлю компанию.
Аннализа приобняла Эмму.
– Пока-пока, Томас.
Девушки дружно помахали ему на прощанье.
Томас лучился счастьем, видя сестру такой бодрой. Уезжая, он напоследок встретился с Аннализой взглядом. В ту же минуту налетел ветерок, пощекотал ветряные колокольчики, и у Аннализы промелькнула мысль: как жаль, что мама не может познакомиться с Томасом. Он бы ей обязательно понравился.
Выпуская Эмму из объятий, Аннализа уже не впервые заметила, с каким трудом девочка расстается с братом даже на пару часов. Она не отводила глаз до последнего, пока желтый «Битл» не скрылся из виду. Когда Томас предложил Аннализе поехать с ней в Портленд, именно эта нездоровая привязанность – или правильнее сказать зависимость? – пугала ее чуть ли не больше всего. Не то чтобы это напрямую касалось Аннализы, но вряд ли Эмма спокойно воспримет переезд брата. Увы, с учетом их нынешней дружбы, теперь Эмму затронет даже переезд самой Аннализы. Вопрос в другом – что теперь делать? Больше не приглашать ее в гости?
– Ты готова? Начнем? – спросила Аннализа. Она взяла тюбик и выдавила на палитру немного коричневой краски. – Давай сегодня потренируемся на деревьях, раз уж листья наконец проклюнулись из почек…
– А она всегда тут висела? – не слушая, перебила Эмма.
Аннализа обернулась. Девочка зачарованно смотрела на музыкальную подвеску. Ветер еще не оставил ее в покое, и старинные ложки отплясывали вокруг серебряных колокольчиков.
– Мы с мамой сделали ее уже давным-давно.
Эмма не сводила глаз с колокольчиков.
– Очень нежный перезвон… Мне нравится, как они звенят.
Аннализа тоже засмотрелась, погрузившись в воспоминания.
– Это с нами разговаривает дух моей матери.
Девочка улыбнулась и, помолчав, добавила:
– Я могла бы закрыть глаза и слушать эти колокольчики целый день.
– Обычно я так и делаю, – призналась Аннализа, перебирая тюбики с красками. – Вот мой кузен, например, почти до шести лет слюнявил свое одеяло – coperta, как он его называл. Наверное, эти колокольчики для меня то же самое. Когда они звенят, меня словно опять обнимает мама. Мы любили их слушать, рисуя вдвоем.
– А представь, если бы их были тысячи, – задумчиво произнесла Эмма. – Тогда это было бы настоящее волшебство.
Аннализа замерла, захваченная фантазией девочки, хотя раньше такая идея никогда не приходила ей в голову. Она будто наяву представила себе это зрелище.
– Однажды я так и сделаю, – с непривычной уверенностью пообещала Эмма. – Соберу из них целый оркестр – большой такой лес поющих деревьев. Буду сидеть и часами слушать их музыку, забыв обо всем на свете.
От красоты этой картины хотелось плакать. Аннализа обернулась к девочке, которая, закрыв глаза, наслаждалась мелодией – и сказала:
– Какая прекрасная мечта…
– Я слышу их сейчас, – прошептала Эмма.
И я, мысленно согласилась Аннализа. Положив краски, она подошла к девочке и взяла ее за руку.
– Ты чудесный человек, Эмма… Мне кажется, или в тебе опять заговорила художница?
На губах Эммы заиграла улыбка.
Следующие два часа Эмма не замолкала – казалось, что болтать ей куда интереснее, чем рисовать. Но почему бы и нет? В этом не было ничего плохого.
Закрашивая неровный круг оттенками коричневого, Эмма шепотом спросила:
– А что сегодня с бабушкой? Она какая-то грустная. Или притихшая.
– Вы с Томасом тут ни при чем, – успокоила ее Аннализа. – Завтра будет годовщина: шесть лет со смерти дедушки, поэтому Nonna горюет. Она всю неделю носит траур.
Эмма безостановочно водила кисточкой по кругу.
– Поэтому я и не хочу замуж. Кому надо потом так страдать?
– Ты говоришь прямо как я, – заметила Аннализа.
– Я серьезно. Кроме брата, мне никто не нужен. Только он обо мне заботится… да еще, похоже, ты.
– Я – ладно, но не забудь про свою маму, – почувствовав неловкость, напомнила Аннализа.
Эмма возлагала на нее слишком большую ответственность.
– Наверное, ты права. А если не считать маму и Томаса… только ты одна. У меня больше нет друзей.
Эмма продолжала говорить, и Аннализа отчетливо вспомнила, как мучительно одиночество. Конечно, она не хочет, чтобы Эмма осталась одна… но готова ли она к тому, что девочка будет полностью на нее полагаться?
На веранду ворвался сильный порыв весеннего ветра, и музыкальная подвеска зазвенела еще громче. Может, Селия Манкузо услышала мысли дочери и уговаривает не ломать попусту голову?
Вернувшись, Томас ушел, как обычно, сидеть с бабушкой, пока Эмма и Аннализа заканчивали урок. К удивлению и радости Аннализы, Nonna пригласила Барнсов остаться на обед – словно таким образом ненавязчиво выражала одобрение встречам Томаса и Аннализы.
Хотя бабушка редко садилась за стол во время еды, когда гости добрались до огромного блюда с маникотти, она все-таки составила им компанию. И даже смеялась, когда Эмма с Аннализой поддразнивали Томаса за его любовь к хоккею и мечты о голубых заборчиках. Он легко и с юмором воспринимал их насмешки, и Аннализа подумала: ну разве Nonna не видит, какой он чудесный парень, как умеет радоваться жизни? Разве не счастье, когда рядом с тобой такой человек?
После ухода гостей Аннализа стала помогать бабушке убирать со
