Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Ну я не знаю… В основном я беспокоюсь о людях, которые мне небезразличны.
– Вроде меня?
Я хихикаю:
– Конечно! Мы ведь друзья.
– А я боюсь своего папы.
От чувства вины у меня тут же сводит желудок. Если бы я узнал обо всем раньше, то избавил бы Хэдли от всех этих ужасов.
Мы оба замедляемся, и я кладу руки ей на плечи.
– Сейчас твой папа не может сделать тебе больно, – заверяю ее я.
Она несколько секунд смотрит в сторону и потом вновь переводит взгляд на меня.
– Он делал больно маме и всегда орал на нас.
Жизнь этой малышки должна была быть полна сказок, радости и чаепитий. Ее отец должен был быть тем мужчиной, на которого она смотрела бы как на героя. Но он лишил ее всего, и я готов убить его за это. Вот только сначала сделаю все возможное, чтобы избавить ее от тревог.
– Я прятался на дереве в бурю, потому что мой папа часто злился. Он орал и иногда бил меня и моих братьев.
– Но ты такой сильный!
– Теперь да, но тогда я не был сильным и часто пугался. Только когда я вырос и пошел в армию, то наконец понял, что больше не нужно бояться.
Не хочу, чтобы и ей пришлось ждать так долго. Я подарю Хэдли надежду на другую жизнь.
– Вот бы тоже быть взрослой.
Я смеюсь:
– Не все так просто, как кажется, Постреленок.
Впереди показывается дом, и Хэдли вздыхает:
– Когда я вырасту, буду делать все что захочу и никогда не пойду туда, где мне не нравится.
Блаженное неведение детства.
Вот я совершенно не хочу находиться в Шугарлоуфе или наводить порядок на ферме, которую предпочел бы никогда больше не видеть. И покидать флот я тоже не хотел. Но во всех случаях у меня не было выбора.
С другой стороны, возвращение сюда дало мне то, о чем я даже не мечтал: у меня появился второй шанс.
15. Элли
– Она уютненько укуталась и крепко спит, – говорю я, проходя в гостиную, где сидит Коннор.
Он отрывает взгляд от какого-то списка, который составляет, и улыбается:
– Хорошо. Она, вероятно, очень вымоталась.
Как и мы все.
Благодаря настойчивости Хэдли и Коннора я решила остаться здесь еще на одну ночь. Нам с Коннором о многом нужно поговорить, да и Хэдли здесь и правда спокойнее.
– Ага… Мы можем поговорить?
Он кладет лист бумаги и ручку на стол и кивает:
– Думаю, это хорошая идея.
– Как насчет того, чтобы выйти на веранду, чтобы Хэдли ничего случайно не услышала, если проснется?
– Звучит замечательно.
Я делаю глубокий вдох через нос и следую за Коннором.
Мы садимся на качели. На улице холодно, и я дрожу, но все равно не даю себе ни секунды на раздумья. Мне столько всего нужно сказать.
– Что ж, продолжим. Позволь мне еще раз все объяснить, если ты не против.
– Конечно.
Я собираюсь излить ему душу и надеюсь, что не развалюсь на части в процессе.
– Я встретила тебя в ночь перед свадьбой с Кевином. Я искренне верила, что он любит меня, разве что излишне оберегает; может, немного ревнив и неуверен в себе. Это было видно по тому, как он говорил со мной или обо мне. Я убедила себя в том, что, как только мы оформим отношения, Кевин тоже станет увереннее. Но я ошиблась. Какая-то часть меня понимала, что мне не следует выходить за него замуж, но в то же время я чувствовала себя как будто… обязанной это сделать. Я пришла той ночью в бар потому, что чувствовала себя потерянной. А еще это было последнее место, где моих родителей видели живыми. Мама и папа были всем для меня. Они… они погибли в аварии за неделю до этого. Водителя, который въехал в них, так и не нашли. После их смерти моя жизнь превратилась в ужас. Весь мой мир в одночасье рухнул, и я думала… ну, я думала, что, придя в бар, смогу почувствовать их присутствие и тогда пойму, как должна поступить. Но потом ты поздоровался со мной, и я пропала. Одного твоего слова хватило, чтобы вся моя жизнь будто бы наладилась. Ты был таким замечательным и смотрел на меня так, словно я была особенной и невероятно красивой. Когда мы танцевали, я захотела пережить такую ночь, о которой мечтает каждая девушка. Меня не остановило даже то, что это неправильно или что она будет единственной.
– Но она могла быть и не единственной.
Он прав. Если бы я тогда не ушла до его пробуждения, то, может быть, не вышла бы замуж за Кевина. Но я была такой наивной и не хотела, чтобы первые рассветные лучи стерли все то, что было между нами ночью. Вместо того чтобы посмотреть в лицо возможностям, я согласилась на то, что считала своим единственным вариантом.
Я не думала, что у нас с Коннором может что-то получиться, ведь он так же, как и я, рад был остаться незнакомцем.
– Кто знает. Ты ведь тоже тогда от чего-то бежал.
Мы просто использовали друг друга, чтобы забыться. И, как бы мне ни хотелось верить в то, что наша связь в ту ночь могла перерасти во что-то большее, вряд ли это так.
Коннор вглядывается в горизонт и сжимает сиденье качелей.
– Да.
– Ты не женат, так что, полагаю, дело было в чем-то другом.
Это была моя попытка немного разрядить атмосферу. Очевидно, она не сработала, потому что теперь он выглядит так, словно его преследуют какие-то призраки прошлого.
– Ночь, когда мы встретились… – начинает он, но осекается.
Я тянусь к нему и накрываю его ладонь своей, а он кладет сверху вторую руку. Меня снова пробирает дрожь, но уже не от холода.
– Ночь, когда мы встретились?.. – у меня с трудом получается говорить спокойно.
Лицо Коннора больше не выражает никаких эмоций, но воздух вокруг нас словно стал гуще. Странно, хотя что-то такое было и в ночь нашей первой встречи. Казалось, его прикосновения оставляют такой глубокий след, что я никогда уже не буду прежней. Наши сердца сплелись, когда мы открылись друг другу.
– Тогда случилось нечто гораздо большее… – говорит он.
– Я понимаю, о чем ты.
Коннор трясет головой, обрывая странную связь между нами.
– Мой отец был буйным пьяницей, который до полусмерти избивал меня и моих братьев.
Внутри меня все сжимается от одного
