Выгодная позиция - Ребекка Дж. Каффери
своем номере!»
Закатив глаза, я чуть не застонал. Только не снова про йогу. Я, наверное, никогда не
переживу этого.
«Ничего плохого в йоге нет», - говорит Йоханнес, и у меня чуть челюсть не падает.
Я был готов к тому, что эта парочка набросится на меня. Я представлял, как буду
дразнить их весь следующий час - время, на которое я согласился остаться на улице.
«Тренер команды очень любит это занятие. Он приучил меня к этому в прошлом
году, и это помогает мне раскрепоститься после многочасового пребывания в
тесной кабине. В прошлом сезоне у меня было растяжение шеи, помните? Йога все
исправила. Ну, во всяком случае, это то, что не позволило мне получить травму
снова. Теперь я клянусь в этом».
«О, Боже. Не успеешь оглянуться, как вы вместе будете делать «собаку мордой
вниз», и тогда я буду вынуждена присоединиться».
Я фыркнул. Я очень сомневаюсь в этом. Но мне не дает покоя тот факт, что Харпер
проводит свой первый сезон в высшей категории. У него никогда раньше не было
всех этих тренеров, специалистов и профессионалов, пытающихся контролировать
каждый аспект его физической формы. Кроме того, он все еще сохранил ту
неуязвимость молодости, которая заставляет с усмешкой относиться к советам
людей постарше. У него еще не было серьезных травм, и он не чувствовал, что его
тело подводит его. Его энергия заразительна, и я надеюсь, что его самонадеянная
уверенность не приведет его к необдуманным решениям, о которых он пожалеет в
будущем.
Боже, когда я начала беспокоиться о будущем Харпера Джеймса?
К счастью, Йоханнес просто смеется над предложением Харпера, и я немного
расслабляюсь. Время мигает в углу экрана телевизора, на котором показывают матч
по регби. Еще пятьдесят минут, и я уйду отсюда.
Мы еще немного говорим о сегодняшних результатах и о полете в Азербайджан на
следующую гонку. Оказывается, это одна из любимых трасс Йоханнеса. Никогда не
слышал об этом раньше. Не думал, что кто-то является ее большим поклонником. Я
и сам не против, но она слишком разделена пополам, чтобы я мог по-настоящему
наслаждаться ею. Одна сторона - широкая и открытая, полная прекрасных прямых, где можно разогнаться до максимума. Другая - узкая и извилистая, полная сложных
поворотов, которые заставляют платить за каждую ошибку в десятикратном
размере. Чтобы переключаться между этими двумя состояниями, требуется большая
концентрация. Наверное, в этом и заключается сложность, но я не чувствую себя на
высоте.
«Давай потанцуем», - быстро предлагает Харпер, когда разговор об автогонках
затихает.
Я быстро качаю головой, и не успеваю оглянуться, как Йоханнес выскакивает из
кабинки и тащит Харпера на танцпол, крича что-то о том, что это их песня.
Пока Харпер прижимается - да, именно прижимается - к Йоханнесу, я жалею, что
вообще согласился прийти. Час еще не пробил, но я пообещал Андерсу, что сделаю
все, что в моих силах, - приложу усилия, пойду на компромисс, буду хорошим
товарищем по команде. И вот я здесь, не так ли? Хотя сейчас я не могу понять, как
это делает меня лучшим членом команды, потому что в моем нутре закипает
огненная яма чего-то, что я не хочу называть. Оно злобно и атакует мой уровень
стресса сильнее, чем чувство вины.
Руки Йоханнеса блуждают по телу Харпера. Когда они опускаются на его бедра, футболка, в которую он одет, задирается вверх, оставляя на виду восхитительную
россыпь светлых волос, спускающихся к его дурацким обтягивающим джинсовым
шортам.
Не то чтобы я был слеп к Харперу Джеймсу. Я отказываюсь признать, что он -
сенсация, как утверждают фанаты. То есть он горяч - это бесспорно, - но дело не
только в этом. Он красив в самом классическом смысле этого слова. Его черты лица
напоминают то, что вырезал бы один из великих скульпторов прошлого -
богоподобные, совершенные, чистые. А еще его задница. Она стройная, упругая, стройная и может соблазнить любого на грех. Конечно, я заметил. Но еще есть его
острый, язвительный язык...
Он откидывает голову на плечо Йоханнеса. Глаза закрыты, пара всклокоченных
локонов прилипла к его влажному лбу, пока он извивается и крутится на танцполе.
Черт. Я совершенно не хочу, чтобы этот образ Харпера Джеймса запечатлелся в
моем мозгу.
И все же я не могу отвести взгляд. В моих шортах зашевелилось неприятное
чувство, отчего сидеть в этой липкой кабинке стало еще более некомфортно. Я не
хотел приходить сюда, а теперь не могу уйти - зажат между условиями нашей
сделки и принуждением продолжать наблюдать за ним.
Это так неправильно. Очень, очень неправильно. Я отчаянно хочу уйти, но я также
очень, очень хочу подойти и проскользнуть между ними. Я хочу быть тем, на кого
опирается Харпер. Я хочу забыть обо всем дерьме в мире, обо всем давлении, обо
всех моих обязанностях и обо всех способах, которыми я подвожу свою сестру, и
просто потерять себя в Харпере. Вот чего я хочу.
Я должен быть здесь, чтобы построить отношения с товарищем по команде.
Подружиться с ним, чтобы мы могли работать вместе.
Но жгучее желание внутри меня - это не дружба. Я просто хочу его. Его тело
прижато к моему. Его задница в моих руках. Мои губы на его губах...
Я должен уйти, но если я выйду на улицу, все увидят палатку в моих шортах, и она, вероятно, окажется на первой странице какого-нибудь австралийского таблоида.
Или в чьем-нибудь Instagram.
И тогда все узнают. А еще хуже, чем все узнают, если узнает он, если Харпер
увидит, как я на него смотрю.
Я чувствую, как внутри меня внезапно поднимается паника, и дыхание сбивается. И
тут это происходит.
Черт.
Это происходит в какой-то лихорадочной замедленной съемке, и я не могу отвести
взгляд. Его глаза открываются, и наши взгляды встречаются. Это электрический, мгновенный фейерверк. Кажется, что он слышит все мои грязные мысли, потому
что он оценивающе оглядывает меня с ног до головы, а потом ухмыляется, как
Чеширский кот.
Слишком поздно. Слишком поздно. Он знает.
Он манит меня одним пальцем. А еще он чертовски бредовый. Единственное, куда я
пойду, - это обратно в отель. У него нет ни единого шанса вытащить меня на
танцпол.
Я качаю головой, и он надувается, надувается по-модельному, но не успеваю я
опомниться, как он снова сосредотачивается на танце
