Порочный красный - Таррин Фишер
– Потому что они говорят о более интересных вещах, чем вы.
Эта девица – ее звали Бритни – брезгливо посмотрела на меня, склонила голову набок и улыбнулась. И я почти увидела, как то же самое делает ее мать.
– Она лесбиянка, – объявила она остальным, и все они закивали, как будто это было единственно возможным объяснением моей странности.
У Корт вытянулось лицо, и на нем отразилось разочарование.
– Никакая я не лесбиянка, – сказала я, но мой голос прозвучал слабо, неубедительно. Все эти девицы уже поверили Бритни на слово и избегали смотреть мне в глаза.
Я обвела взглядом их глупые рожи, покрытые лаком волосы и накрашенные розовым блеском губы, и, громко сказав: «А пошли вы все в жопу», ушла, хлопнув дверью. Я чувствовала себя немного виноватой из-за того, что испортила игру Корт, но она наверняка сможет восстановить свой статус, ведь она такая хорошенькая. Вернувшись домой, она ворвалась в мою комнату и встала, сложив руки на груди.
– Зачем ты это сделала? – вопросила она. – Сначала ты просишь меня помочь тебе, а потом ведешь себя как идиотка в присутствии моих подруг.
Я покачала головой. Она что, шутит?
– Корт, в этом были виноваты они, а не я. О чем ты вообще говоришь?
– Ты выставила меня в невыгодном свете, Леа! Ты такая эгоистка. Мне так надоели твои выкрутасы.
Она повернулась, чтобы уйти, но я вскочила на ноги и схватила ее за руку. Я не могла поверить, что она говорит мне такое. Как будто они медленно крали кусочки ее мозга и заменяли их своими мозгами, функционирующими куда хуже.
– Это несправедливо! Ты же моя сестра! Как ты можешь принимать их сторону? Бритни соврала. Ты же знаешь, что я не лесбиянка.
Кортни вырвала руку.
– Ничего я этого не знаю.
Я была потрясена. Моя сестра – моя Кортни – никогда так не говорила со мной. Она никогда не принимала ничью сторону, если этот человек был настроен против меня. У меня было такое чувство, будто кто-то прожигает дыру в моей груди, так мне было больно.
– Ты мне все портишь, – заключила она. – Они мои подруги. Ты моя сестра. Меня беспокоит, когда они болтают о тебе. Так что просто забей и больше не трепли языком.
Я проглотила ответ и кивнула. Я могла сделать это для нее.
* * *
Мы так и не поговорили о том, что произошло в тот день, но потом она еще долго вела себя со мной странно. Проходя мимо меня в коридорах нашей частной школы, ее подруги не упускали возможность захихикать. Они распространяли слухи – уверяли всех, что во время ночевки видели, как я мастурбировала. И, несмотря на все это, Корт ни разу не сказала ни слова в мою защиту. Как и я сама. Я даже начала гадать, не верит ли она им.
Через несколько недель все популярные ученицы седьмого и восьмого классов объявили меня лесбиянкой. Когда этот слух дошел до моих родителей, они отправили меня на лето в библейский лагерь. Мне там очень понравилось.
Я познакомилась с одним сыном пастора и потеряла девственность в кустах за зданием лагерного санузла. Домой я вернулась, питая еще больший интерес к мужчинам.
Это, разумеется, не положило конец слухам о том, что я лесбиянка, когда занятия в школе возобновились. Бритни постаралась внушить каждой девочке в своем классе и в моем, что им не следует раздеваться в моем присутствии в раздевалке. В коридорах парни тыкали друг друга локтями, когда я проходила мимо, прыская и отпуская комментарии. Это было ужасно. Обидно. Кортни не поправляла их – и это было хуже всего. И наша с ней связь истрепалась и разорвалась – это сделали жестокие нравы старшей школы Кингс. В каком-то смысле я привыкла к этому, наверное, в том же смысле, в котором я свыклась с тем, что мои родители относились ко мне безучастно.
Я прилежно училась, не высовывалась, встречалась с парнями из математического клуба, которые могли угнаться за мной в умственном плане, и ни на минуту не переставала обдумывать месть Бритни и ее приспешницам. В том году я изменилась, хотя этого никто не замечал. Они были так зациклены на том, чтобы гнобить меня, что не заметили, что у меня появились пышные груди. Я научилась укладывать волосы феном и накладывать макияж. И стала стройной.
* * *
В том же году моя сестра и Бритни поссорились из-за парня по имени Пол. Они обе хотели его. Чтобы спасти свою дружбу, они обе дали зарок не претендовать на него и, заключив друг друга в объятия, поклялись, что ничто – и уж тем более какой-то там парень – не сможет разрушить их дружбу. Бритни продержалась месяц, прежде чем начать спать с ним. Моя сестра была раздавлена. Мне не нравилось смотреть, как Кортни плачет. А она плакала две недели. Однажды я даже застукала ее в ванной с пузырьком снотворного.
– Только не из-за парня, Кортни, – сказала я, выхватив у нее пузырек. – Серьезно, когда ты сделалась такой слабой?
Она молча лила слезы, глядя на меня опухшими глазами. Тогда я и поняла, что, скорее всего, она всегда была слабой. Она противостояла нашим родителям, когда дело касалось меня, потому что наши родители благоволили ей. Не требуется мужества для того, чтобы бросать вызов своим родителям, если они никогда даже не повышают на тебя голос. Я проводила ее в ее спальню и уложила в кровать, а затем сама легла рядом, чтобы не оставлять без присмотра.
На следующий день я приперла Бритни к ее шкафчику. Она официально стала девушкой Пола, и теперь, когда она разорвала дружбу с моей сестрой, мне больше не нужно было держать рот на замке.
– Ты никчемная потаскуха, ты это знаешь? – И, чтобы подчеркнуть свои слова, я ткнула ее в ключицу.
Пол ждал ее в нескольких футах от нас.
Бритни зло посмотрела на меня и оттолкнула мою руку.
– Не прикасайся ко мне, лесбиянка, – со злостью проговорила она.
Я не удостоила ее вниманием и переключилась на Пола. Все было спланировано заранее. Пол слегка улыбался. Я видела, как в его миниатюрном недоразвитом мозгу
