Оппортунистка - Таррин Фишер
«Это нездорово – чувствовать себя вот так…»
Другие люди начали присоединяться ко мне на танцполе, но сохраняли почтительную дистанцию, покачиваясь вокруг меня, как моя персональная подтанцовка.
– Похоже, кто-то тут решил отжечь по полной, – сказал диджей в микрофон.
Когда еще больше людей стали толпиться вокруг, чтобы посмотреть на меня, я увидела Калеба и его приятелей по бильярду, выходящих из задней комнаты. «Правильно, – подумала я. – Иди взгляни, что за шум». Я позволила своим волосам соблазнительно упасть на лицо и двинула бедрами в его направлении.
«На этот раз, прошу, спасите меня кто-нибудь…»
Я наблюдала за его лицом, когда он заметил меня. В животе у меня танцевали бабочки. Бинго! Зрительный контакт. Но он лишь слегка прищурился – больше никаких эмоций его лицо не выражало. Проклятие! Я совершила свое фирменное движение из танца живота – и с удовлетворением заметила, что он поднял бровь. Когда Рианна спела «В твоем присутствии я теряю рассудок…» – я посмотрела прямо на Калеба и поманила его пальцем. Он не выглядел удивленным. Оттолкнувшись от стены, он непринужденно подошел ко мне, все еще держа руки в карманах. Он позволил мне потанцевать вокруг него несколько секунд, улыбаясь тому, как заулюлюкала толпа, а потом схватил меня за талию и стал танцевать со мной. Он был прекрасным танцором – весь плавный, грациозный, как я и ожидала.
Когда песня закончилась, мы танцевали под следующую, и еще под одну, и так далее. Мои волосы были влажными от пота и липли к шее, когда Калеб наконец потянул меня за руку прочь с танцпола. Я держалась за него, пока он скользил в океане тел. Мы вышли на крыльцо. Опершись на перила, мы наслаждались дуновениями прохладного ночного воздуха на липкой коже.
– Ты полна сюрпризов, – такими были его первые за несколько месяцев слова.
Я смаковала звук его голоса, прежде чем ответить.
– Почему? Потому что умею танцевать? – Приподняв волосы с шеи, я посмотрела ему в глаза.
Калеб покачал головой и изобразил губами нечто такое, отчего я чуть не потеряла сознание.
– Нет. Потому что ты пришла на вечеринку… в этом платье. – Он улыбнулся, оглядев мое декольте. – И не потому, что умеешь танцевать, а потому, что решилась на это.
– Ты думаешь, я слишком зажатая. – Я вздохнула, наблюдая, как какая-то девчонка блюет в кусты азалии в сотне метров от нас.
– Все думают, что ты зажатая.
Я знала, что он не пытался меня обидеть. Это был просто факт, как то, что зеленые яблоки – кислые.
– Ты как высокие сапоги на пятнадцатисантиметровых каблуках… сплошной вызов и сексуальность, но людям становится некомфортно от одного взгляда на тебя.
Что ж, меня официально повысили с ламы до обуви.
– А после сегодняшнего? – спросила я, ковыряя краску на парапете.
– Думаю, ты сломала каблук и теперь носишь шлепки, как все остальные, – в его голосе слышался смех.
– Может, завтра я снова надену свои сапоги, – сказала я. – И почему мы говорим метафорами?
Калеб рассмеялся – а потом внезапно посерьезнел.
– Мне нравятся твои сапоги. Они сексуальны.
Его голос был хрипловатым и соблазнительным. Я знала, что с помощью одного только этого голоса он мог заманивать девушек – возможно, даже меня – в постель.
– У меня для тебя кое-что есть, – сказала я, внезапно выходя из транса, в который он меня вогнал.
Он наклонил голову. Этот маленький жест так меня взбудоражил, что на пару мгновений я совершенно забыла, что хотела сделать. Схватив его за руку, я вложила подарок в его ладонь. Он улыбнулся мне почти вопросительно и посмотрел вниз. В его руке лежал пенни. Я нашла его в кармане толстовки на следующее утро после нашего поцелуя.
На этот раз я действовала первой. Я шагнула к нему, сокращая расстояние. Он посмотрел на меня. Его руки легли мне на талию – и одним плавным движением он развернул нас обоих, впечатывая меня спиной в стену. Он пытался закрыть нас от любопытных зевак, которые вышли на крыльцо. Я почти исчезла за его спиной, но все еще слышала насмешливые и удивленные восклицания.
Этот поцелуй отличался от предыдущего. Мы целовались раньше – так что в этот раз не было ни сомнений, ни смущения. Его рот вытворял с моим такое, от чего мысли неслись вскачь. Я тяжело дышала, когда он отстранился. Спиной и плечами я чувствовала вибрацию музыки в доме. Рассмеявшись, Калеб провел ладонями по моим волосам, дергая за посеченные кончики.
Я все еще прислонялась к стене, гадая, не подведут ли меня ноги, если я от нее оторвусь. Дверь открылась, выпуская наружу шум вечеринки.
– Пойдем, – сказал он, беря меня за руку. – Хочу снова увидеть, как ты танцуешь.
Влюбленность накрыла меня стремительно и со всей силы, как апперкот Тайсона. В один момент я просто наслаждалась компанией Калеба, а в следующий – уже не могла без него жить. Мы виделись каждую свободную минуту, даже если только ради быстрого голодного поцелуя перед занятиями. Когда наши оценки начали ухудшаться, мы установили границы: не говорить по телефону после наступления темноты, не встречаться в будни, кроме как в обеденный перерыв. Большую часть времени мы нарушали наши же правила сразу после их установки. Находиться с ним в разлуке было невыносимо. Он был моим наркотиком. Его всегда было мало, и даже когда мы были вместе, я уже предвкушала нашу следующую встречу.
Мы казались счастливее прочих парочек, как будто перманентно застряв в состоянии блаженства: мы улыбались даже во сне. Калеб научил меня дурачиться – что-то, чего я не делала ни в юности, ни когда повзрослела. Он приносил мне пирожные и размазывал их по моему лицу. Он приглашал меня заниматься каякингом и намеренно переворачивал нашу лодку, чтобы мы оказались в воде.
Однажды его студенческое братство устраивало ночь борьбы в желе, и он убедил меня пойти туда, а потом вызвал на дуэль. Стоя по колено в голубом желе, я бросилась в атаку, собираясь сбить его с ног. Мне повезло, я сумела лишить его равновесия. Мы оба приземлились на спину – Калеб смеялся так сильно, что его смех походил на рыдания. Я любила его всем своим существом. Он показал мне, какая я на самом деле, – я бы никогда не узнала этого без него.
Тем летом я устроилась на подработку в небольшой книжный магазин. Я была единственным работником, кроме владельца, и работала по вечерам, что требовало закрывать магазин около полуночи. Книжный делил парковку с баром
