Бывшие. Соври, что любишь (СИ) - Черничная Даша
Она медленно успокаивается, и я поднимаю ее лицо.
— Нельзя оставаться тут, Уль. Поехали к нам с Глебом? Хотя бы на эту ночь? А завтра поговорим спокойно. Ты же понимаешь, нужно что-то делать со всем этим. И тут правда очень холодно.
— Нет, Максим, — произносит сдавленно. — Я прошу тебя уехать. Нельзя нам сейчас быть рядом. Наговорим друг другу лишнего, потом жалеть будем. Я хочу побыть одна.
— Поехали ко мне? Я не буду тебя трогать, чтобы не провоцировать. Уйду, ты даже видеть меня не будешь. Просто поехали.
— Ты снова не слышишь меня… — отворачивается.
Внутри горит все. Не хочу ее оставлять тут, но с трудом разжимаю руки, отхожу спиной вперед:
— Я приеду завтра утром.
— Зачем?
— Чтобы забрать тебя.
Глава 36
Ульяна
Ночью пошел снег.
Сплит-система работает на тепло, но все равно не греет нормально. Я одета как капуста, в несколько слоев. На ногах теплые сапоги, носки не справляются.
Укрывшись с головой одеялом, листаю чат дома. Сейчас люди остались лишь в нескольких квартирах — им некуда пойти, остальные разъехались по друзьям и родне.
Всю ночь я не могу сомкнуть глаз. Сказывается нервное напряжение и неблагоприятные условия для сна.
Я в прямом смысле остываю и думаю о том, что надо было соглашаться и ехать к Максиму. В квартире правда невозможно находиться. Это просто опасно для здоровья.
Теперь он все знает. И хорошо, что так. Правильно. Только вот что дальше делать со всем этим?
Засыпаю под утро, сплю плохо, постоянно дергаюсь. Мне чудится, что руки и ноги отмерзли и их попросту нет.
Утром просыпаюсь от звонка в дверь, еле-еле плетусь открывать.
На пороге Максим. Еще более хмурый и уставший. По всей видимости этой ночью не только я не спала.
— Готова ехать? — спрашивает бесцветно.
Если бы не свежая одежда, я бы подумала, что он ночевал под моей дверью.
— Готова, — отвечаю после короткого вздоха.
Вещи собираю быстро. Беру совсем немного и только на первое время. Не думаю, что надолго задержусь у него.
Почему я согласилась поехать с ним?
Только ли из-за холода? Из-за Лешки? Или из-за понимания, что ситуацию надо как-то решать? Потому что осознаю: у Лешки есть отец. Он имеет право, да… ну и я не вечна. Авария открыла мне новую сторону проблемы. Случись что со мной, у Лешки есть к кому пойти. Родной отец.
Да и Максим, очевидно, сам хочет разобраться во всем.
В машине мы едем молча. Я заторможенно смотрю на улицы, укрытые снежным полотном, а Максим не отрываясь смотрит на дорогу. Что-то в нас двоих перегорело, мы выдохлись.
Никонов привозит меня в свою квартиру. Элитный дом, с охраной, видеонаблюдением. Насколько я знаю, тут самые дорогие квартиры в городе и вид на набережную.
Максим заезжает на подземный паркинг и помогает мне выбраться из машины. Голова у меня раскалывается, так что я не отказываюсь от его заботы. Все-таки авария еще дает знать о себе.
В лифте молчим. Я не смотрю на Максима, но чувствую на себе его взгляд.
На этаже всего две квартиры. Максим открывает дверь и проводит рукой:
— Проходи.
Делаю шаг в светлый коридор и сразу чувствую, как тут тепло. К сожалению, надо признать, что Максим прав. Я бы не смогла остаться в своей квартире. Там попросту невыносимо. И Лешку бы не привела туда.
Можно было бы поехать к отцу, но кататься от него в больницу на электричке, боюсь, не смогу. Попросту не выдержу дорогу. Машины у меня теперь нет… Это так, металлолом. Да и когда Лешку выпишут, у отца неудобно жить. Скорее всего, к тому времени у меня закончится больничный и надо будет выходить на работу, а я не хочу оставлять сына на отца, он и так тянул нас столько времени.
— Тут кухня-гостиная, выход на террасу. Дальше по коридору моя спальня, ванная напротив. Комната Глеба за углом, там также две гостевые спальни и ванная. Выбирай любую гостевую.
— Нехилые хоромы для двоих, — присвистываю я.
Максим не отвечает, уходит в кухню, а я прикусываю язык. С чего я вообще взяла, что он планировал эту квартиру для двоих? Вполне возможно, что покупал ее и для своей жены.
Я решаю особо не шнырять по чужой квартире и захожу в первую комнату. В шкафах пусто, значит, это точно гостевая. Ставлю свою небольшую сумку у кровати и снимаю куртку, оставаясь в футболке и джинсах.
Мои руки и ноги все-таки не согрелись в машине, так что я решаюсь на наглость и беру свои вещи, иду в ванную. Стою под горячими каплями, отогреваюсь.
Потом в комнате переодеваюсь в теплый спортивный костюм, сушу волосы. Не прихорашиваюсь, ни к чему это.
Можно было бы отсидеться тут, только это будет вообще по-детски, поэтому выхожу из своего временного убежища. Да и голод не тетка, позавтракать очень хочется.
На кухне никого нет, но дверь на террасу открыта. В комнату влетает холодный воздух, я ежусь. Подхожу к двери, чтобы закрыть, и вижу, как, оперевшись о перила террасы, курит Максим. Он снял куртку и остался только в свитере и темных джинсах.
Словно почувствовав мое присутствие, оборачивается, тушит сигарету и возвращается на кухню.
— Замерзла? — спрашивает, плотно прикрывая дверь.
— Да, на улице холодно.
— Передают, что завтра снега будет еще больше.
Разговор ни о чем, но тем не менее я успокаиваюсь, когда понимаю, что скандалить и забирать у меня ребенка никто не будет.
Максим проходит мимо меня и открывает дверцу холодильника.
— Будешь творожную запеканку?
— Кто готовил? — подхожу к Максу со спины и смотрю на заставленный контейнерами холодильник.
— Несколько раз в неделю к нам приходит женщина и готовит на несколько дней.
— Понятно. Я всеядна, буду все, что ты дашь, — отвечаю спокойно.
— Присаживайся, — он кивает на стул.
Я устраиваюсь за столом, а Максим уходит на минуту, переодевается в домашние брюки и футболку и возвращается, принимается разогревать еду.
— Где Глеб?
Уроки начнутся через два дня, у ребят пока каникулы.
— Он у моих родителей. Планировал сегодня вернуться.
Значит, мы будем не одни.
Макс расставляет тарелки с завтраком, горячий кофе, и мы едим в молчании.
— Что дальше, Макс? — спрашиваю устало.
Он приваливается к стене, прикрывает глаза на секунду, а потом спрашивает:
— Лешка считает отцом Дениса? Как так вышло, Ульяна? — без претензии и упреков.
— Леша знает, что Денис ему ненастоящий отец. Денис был рядом со мной. Когда была беременна и когда родила. Через полгода мы поженились, а потом развелись.
— Ты любила его? — поворачивает голову, смотрит тяжело, придавливает взглядом. В висках у меня пульсирует.
— Это тебя не касается, Максим, — я тоже давлю голосом, не пуская на свою территорию.
Никонов ничего не говорит, но буравить меня глазами не перестает.
— Какую версию ты озвучила Леше? — вроде голос звучит ровно, однако я слышу, как он подрагивает.
— Самую правдивую, Максим, — криво улыбаюсь. — Я сказала ему правду: родной отец уехал далеко, а я узнала о беременности только после его отъезда. Затем я сообщила о том, что жду ребенка, но отец не поверил в это.
— Хреновая какая-то правда у тебя получается, — усмехается устало.
— Какая есть, Максим. Другой у меня не было.
Максим растирает лицо ладонями, поднимается, проходится по кухне, явно не в силах усидеть на одном месте. Опирается руками о раковину и роняет голову на грудь.
— Знаешь, что самое обидное во всем этом? Я даже не помню тот разговор. Помню, как бесился. Со всех сторон давили, взяли в тиски, — произносит тихо и резко разворачивается: — Думаешь, я бы бросил вас, если бы знал правду?
Поджимаю губы.
— Тебе бы пришлось делать выбор в любом случае. Леша или Глеб. Глеб или Леша. Ты бы не смог быть в двух местах одновременно, как бы тебе этого ни хотелось. Но в любом случае история не знает сослагательного наклонения, Макс, — последнее говорю уже тихо. — Ты уехал, а мы остались тут. Ни к чему теперь копаться в прошлом, все случилось так, как случилось.
