Маленькое лыжное шале в Швейцарии - Джули Кэплин
Мина уставилась на него в легком удивлении. Именно эта мысль посетила ее по пути в Швейцарию, когда самолет покинул серый, вымороженный Манчестер и поднялся в ослепительно-голубое небо. Неудивительно, что пилоты постоянно носят солнцезащитные авиаочки, или – ого! – почему эти солнцезащитные очки называют авиаочками.
– Что? – спросил Люк.
– Я как раз подумала о солнцезащитных очках и пилотах.
– Авиаочках.
– Именно. – Улыбка, которой они обменялись на этот раз, показалась Мине немного глубже. Подтверждение того, что они действительно находились на одной волне. Вместо того чтобы успокоить, эта мысль заставила ее почувствовать себя немного на взводе.
Врожденная честность вынуждала признать, что, несмотря на бурлящие внутри нее чувства, нужно притормозить. Она здесь не для флирта. Она здесь, чтобы разобраться в себе. Найти то, чего она хочет от жизни, и перестать принимать импульсивные решения, которые приводят к хаосу и создают массу неприятностей. Она решила, что Люк не из тех, кто поможет ей в себе разобраться.
Он был ее зеркальным отражением. Как и говорил Саймон, она была создана для развлечения, а не для постоянства, как и ее родители, и посмотрите, к чему это их привело. Они оставили тех, о ком должны были заботиться. Если она собирается разобраться в себе и двигаться по жизни дальше, Люк – не тот мужчина, который ей нужен. Ей нужен кто-то, кто относился бы к жизни серьезно. Кто-то, кто обуздал бы ее импульсивность, а не подбадривал разговорами о провидении и удачном моменте. Каким бы великолепным и веселым ни был Люк, он не был тем, в ком она нуждалась сейчас, когда пыталась создать какую-то прочную основу для жизни.
– Люк, – сказала она, понимая, что должна сказать это сейчас. – Это старое клише, ты мне действительно нравишься, но… – Он приподнял бровь, как бы говоря: «Я слушаю». – Я просто хочу быть честной. – Она вскинула руки. – Я здесь, потому что оставила после себя жуткий беспорядок. Я испортила свою работу и испортила отношения – хотя, по общему признанию, их не стоило поддерживать, – но я все испортила, прыгнув в них, не подумав. Я здесь, потому что хочу разобраться в себе, а это значит внести некоторые изменения, стать более разумной, планировать и не быть импульсивной. А не быть импульсивной – значит не целоваться с незнакомыми мужчинами в поездах и не верить в провидение. Прости. Ты меня привлекаешь, но… – Она улыбнулась ему и тяжело выдохнула. – Мы слишком похожи, а я больше не могу такой быть.
Она с тревогой наблюдала за его лицом, уже сожалея о том, что сказала, но было бы неправильно потакать флирту, который так явно бурлил и искрился между ними.
– Хорошо, – сказал Люк, быстро пожав плечами, и отвернулся, чтобы посмотреть на вырисовывающуюся в поле зрения горную вершину.
– Хорошо, – тихо повторила она, ощущая, насколько противен этот шепот разочарования.
Он снова повернулся к ней и одарил жизнерадостной улыбкой.
– Да, может, ты и не веришь в провидение, но я верю.
– Люк, я серьезно. Больше никаких… – Она невнятно взмахнула рукой, пытаясь объяснить, что имеет в виду.
Он взял ее за руку и сжал.
– Я понимаю, Мина. – И тут это возмутительное существо поднесло ее руку к губам и коснулось костяшек пальцев. – Но разве что-то мешает нам быть друзьями.
– Нет, вовсе нет. Я просто хотела быть с тобой откровенной.
Он ухмыльнулся, выглядя совершенно невозмутимым.
– Я не могу представить тебя какой-то другой, кроме… вот что мне в тебе нравится. Никаких игр. – На короткое мгновение он прищурился. – Ненавижу людей, которые пытаются скрыть от тебя правду.
Мина принялась гадать, что он имел в виду, но тут гондола подкатила к станции, и все, кто был в фуникулере, столпились у выхода.
* * *
Вид с вершины Эггисхорна открывался, словно с вершины мира. С раскинувшимися вокруг горными хребтами, простиравшимися насколько хватало глаз, можно было вообразить себя в Нарнии или в пейзажах Толкиена.
Люк подошел и встал позади нее, его дыхание коснулось ее щеки, и сердце Мины сделало очередной неуместный кульбит, но он к ней не прикоснулся. Так почему же она не почувствовала облегчения?
– Это Юнгфрау, – указал он. – А это – Эйгер. А это…
– Маттерхорн, – подхватила Мина, узнав характерный изгиб рельефа по виденным фотографиям, хотя с этого ракурса гора казалась вздымающейся волной.
– А как насчет этого? – Он указал на широкую полосу того, что выглядело как нетронутое шоссе, прорезающее горы.
– Похоже на дорогу, которой никто никогда не пользовался.
Эта мысль ее опечалила, но, возможно, причина крылась в осознании того, что установление некоторой дистанции между ней и Люком потребует от нее довольно больших усилий, потому что ей искренне нравилось с ним быть. Внутренне содрогнувшись, она поняла, что он для нее – как та дорога, которой она никогда не воспользуется, хотя, кажется, она ведет в интересные места.
– Это ледник Алеч, его длина почти четырнадцать миль.
– Выходит, под снегом – лед?
– Да, глубина около километра.
Это немного ошеломило Мину.
– К сожалению, он отступает – тает из-за глобального потепления. Ученые-исследователи подсчитали, что с 1980 года он в длину сократился почти на милю. Изменение климата. Глубоко удручающе, но это то, чем я занимаюсь – или, вернее, чем занимался. Научный сотрудник Программы ООН по окружающей среде в Женеве. – Уголки его рта опустились в знак того, что он не хочет больше ничего говорить.
Они оба смотрели на ледник, погруженные в свои мысли. Мине всегда казалось невероятным, что подобные вещи существовали здесь за тысячи лет до появления человека, и какой ужасный позор, что появление человека в мире вызвало столько разрушений. На этом фоне ее досадные проблемы казались довольно незначительными. Все это будет здесь через тысячи лет после того, как ее не станет. Жизнь коротка, и она должна извлечь из нее максимум пользы.
– Ты шутишь. Я просто счастлив, что я здесь.
Мина улыбнулась. Его отношение контрастировало с отношением Бернара и Кристиана на горнолыжном склоне: они никому не собирались позволять задерживать их или отвлекать от серьезного катания.
– Если ты так в этом уверен…
– Черт возьми, да. Мина, просто подумай обо всех людях, которые в этот момент застряли в своих офисах, уставившись в экран компьютера или помешивая в кастрюльках на плите, или чем ты там еще занимаешься на работе.
Мина подумала о том,
