Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн
Она даже не двигается, и я чувствую, как мое сердцебиение беспокойно ускоряется.
– Просыпайся, дурочка, – говорю я, легонько тряся ее за плечо. – Сама же знаешь, тебе двенадцать часов еще нельзя спать, и поэтому мы сейчас в таком положении.
Она все еще не реагирует, поэтому я трясу ее чуть сильнее. Кэтрин что-то ворчит и отталкивает мою руку.
Паника стихает, уступая место нарастающему раздражению. Напомните мне, почему я во все это ввязался?
Касаюсь пальцами ее щеки. Кэтрин шипит на меня, но по-прежнему не открывает глаза.
– Господи, как же я тебя ненавижу, – тихо говорю я, осторожно, чтобы не потревожить рану на ее спине, подхватывая Кэтрин рукой под плечи и поднимая в сидячее положение – теперь ей придется проснуться.
Ее карие глаза медленно раскрываются, и Кэтрин смотрит на меня, сонная и озадаченная.
– Том?
– Знаю. – Я улыбаюсь вопреки собственному намерению. – Сам в шоке.
– Что ты здесь делаешь?
– Задаюсь тем же вопросом, – бормочу я и провожу рукой у нее перед лицом: – Сколько пальцев я показываю?
Поднимаю только средний, и она смеется. Искренне, так, как очень редко себе позволяет. Удивительно, как я скучал по этому звуку. И как меня радует, что я все еще могу его заслужить.
Не успеваю я задуматься над этим, как она отталкивает меня и тянется к бокалу на тумбочке.
– Иди сюда, любимый!
– Извини, я уже занят, – отвечаю я. «И не заинтересован», – напоминаю себе.
Кэтрин не обращает внимания на мою довольно глупую шутку и делает глоток коктейля, с наслаждением вздыхая.
– Вот это уже совсем другое дело! Что-что, а это ты всегда отлично умел.
Она отпивает еще немного.
– Давай-ка полегче. – Я тянусь к бокалу. – Пока мы не поймем, справляется ли с алкоголем твое сострясенное и напичканное лекарствами тело.
Кэтрин проигрывает бровями.
– О моем теле, значит, думаешь?
– Едва ли. – Может быть. Снова тянусь за коктейлем, но она уворачивается от меня с необычайной для ее состояния элегантностью.
– Знаешь, – задумчиво говорит Кэтрин, – странно, как это успокаивает. Что ты ни капельки не изменился за эти годы и все еще любишь командовать и следовать правилам. Такой паинька.
– Знаешь, что куда меньше успокаивает? Что у тебя сотрясение мозга, а ты пьешь виски. И что мне поручено два дня о тебе заботиться, хотя ты не соглашаешься ни с чем, что я предлагаю. Хотя ты, наверное, никогда не соглашалась.
– Неправда. – Она отпивает еще немного и смотрит на меня поверх бокала. – Я согласилась, когда ты предложил выйти за тебя замуж.
Я замираю. Опасливо.
– Правда.
Она продолжает глядеть на меня тем взглядом, которым ей всегда удавалось рассмотреть во мне больше, чем я хочу показывать людям.
– И когда ты попросил о разводе, я тоже согласилась, – тихо говорит Кэтрин. – На мой взгляд, это делает меня прямо-таки сговорчивой, не думаешь?
Открываю рот и сразу же закрываю. Обычно я за словом в карман не лезу, но сейчас понятия не имею, как на это ответить.
Кэтрин машет рукой и опускает бокал.
– Забудь. Сейчас я соберу косметичку в ванной, закину немного одежды в чемодан, и мы сможем поехать в аэропорт, чтобы прождать там у терминала целый час.
Закатываю глаза, затем смотрю, как Кэтрин покидает комнату, чтобы убедиться, что она уверенно держится на ногах. Вовсе не пялюсь на ее зад.
Потом – потому что мне это нужно – тянусь за коктейлем, но тихо ругаюсь, замечая лужицу бурбона, вылившегося из наполненных до краев бокалов, когда я ставил их на тумбочку.
Открываю ящик в надежде отыскать там какую-нибудь салфетку, чтобы навести порядок.
И замираю, когда вижу… Ее. Нас.
Спешно оглянувшись на дверь, чтобы убедиться, что она все еще в ванной, достаю из ящика наше с Кэтрин фото с каникул в Санкт-Морице.
Как и при виде Джоэла, тут же всплывают давно забытые воспоминания. Намеренно забытые.
Воспоминания не только об этом моменте – хотя я до боли хорошо помню, как мы стояли на вершине в тот прекрасный день, – но еще и более горькие воспоминания обо всех моментах, которые нас туда привели.
Я помню, как месяцами планировал, предвкушая не только сам отпуск, но и возможность наконец полностью заполучить внимание Кэтрин, а не делить его с ее работой.
Помню, мы пили шампанское в самолете и от этого сделались потом немного смешливыми, немного непохожими на себя обычных, сдержанных и деловых.
Нельзя сказать, что Чикаго известен своими лыжными курортами, но, пока я рос, мы часто ездили зимой на базы в Мичигане. Этого было достаточно, чтобы я уверенно чувствовал себя на склонах. Достаточно, чтобы я смог научить Кэтрин кататься на лыжах в первую зиму после нашей свадьбы, и достаточно, чтобы она влюбилась в этот спорт.
Ни я, ни она не были профи, но наших навыков хватало, чтобы насладиться заснеженным совершенством Альп. Впрочем, приобщение к лыжному спорту не было главным событием той поездки. Потому что куда больше, чем спуски наперегонки с Кэтрин по трассам экспертной сложности, мне запомнились моменты между ними.
Разговоры на фуникулере, обо всем и ни о чем. Каково было сидеть с ней бок о бок у камина и потягивать коктейли.
Я помню джакузи в нашем номере. Помню, что произошло после джакузи в нашем номере.
Слышу звук приближающихся из ванной шагов и поспешно возвращаю фоторамку обратно в ящик. Отчасти потому, что не хочу, чтобы она знала, что я ее видел. Отчасти – потому что не хочу думать, почему Кэтрин от нее не избавилась.
Только вот от того, что я убрал рамку с глаз долой, из сердца она никуда не делась, и, даже закрыв ящик, я не могу перестать о ней думать. Кэтрин не из сентиментальных. Меня всегда немного беспокоило, насколько она равнодушна к сувенирам, как неохотно хранит все, что могло бы вызвать эмоциональные воспоминания. Когда я обнаружил коробку рождественских украшений из ее детства и попытался достать их из шкафа, она мне чуть голову не отгрызла.
Но при этом Джоэл все еще здесь. И теперь это фото…
Я думал, что она всеми силами постарается стереть любые воспоминания о нашем браке из своей жизни. Тот факт, что она этого не сделала… интригует.
Он не должен меня интриговать.
У меня с собой помолвочное кольцо, бога ради! Я собираюсь сделать предложение другой женщине. Той, которая воплощает все, чего не хватает Кэтрин. Все, о чем я мечтал.
– Что у тебя с лицом? – спрашивает Кэтрин, нарушая поток моих мыслей.
– Что?
– Твое лицо. – Она указывает
