Пустой бокал из-под шампанского - Елизавета Горская
— Тебе перечислить? Напомни, что ты делала, когда мы впервые с тобой встретились?
— Неужели так обязательно об этом вспоминать? — надуваю губы я. — Ладно. Если ты жаждешь признания, могу во всеуслышание заявить, что ты — мой рыцарь в доспехах, мой спаситель…
— Признание? Кому это нужно? Я просто хочу, чтобы женщина, которая мне так дорога, не попадала в разного рода неприятности, из которых ее придется спасать…
«Женщина, которая мне так дорога…»
М-м-м… На сегодня я услышала все, что хотела.
Всю оставшуюся неделю Ричард будет на съемках (он итак из-за меня целый день пропустил). И я решила провести это время в обществе мистера и миссис Камински. Я даже вызвалась испечь на воскресный обед датские булочки с миндалем и шоколадный слоеный торт. Компания за столом намечалась не маленькая. Мицкевичи, буквально как вчера прибывшие из Москвы, Ядвига с Полем (та самая чета Камински) и их дети: старший сын Джордж с супругой Элизабет и дочкой Поппи и младшенький, любимчик Макс, который в воскресенье утром, несмотря на занятость в каком-то суперпроекте, связанном с защитой животных, прилетит из Шри-Ланки.
Я к такому случаю даже прикупила прелестное черное платьице — не в джинсах же в самом деле встречать гостей (да, Вита, наглость — второе счастье; в этом доме вообще-то ты гостья, а они здесь прожили большую часть своей жизни).
В субботу мы ходили на рынок и накупили какое-то невообразимое множество продуктов. Я помогла донести пакеты с овощами, мясом и прочим до дома и расставила все по местам.
И вот, после достаточно плотного обеда, мы принимаемся за подготовку к завтрашнему дню. Я мою, чищу овощи, ставлю тесто на булочки, готовлю заправку к салату. Затем все вместе мы беремся за уборку.
К вечеру я едва могу доползти до кровати. Бухаюсь прямо в одежде на нерасплавленную постель и засыпаю, как младенец. И куда девалась моя пресловутая бессонница?
Утром приготовления продолжаются. Ставлю в печь смазанные желтком и щедро усыпанные лепестками миндаля булочки и принимаюсь за тесто для шоколадного торта.
К двенадцати у нас почти все готово. Поднимаюсь к себе в комнату, чтобы помыть голову и переодеться.
Довольно странные ощущения в груди. Словно я жду в гости очень близких родственников. Ожидание праздника не оставляет меня вот уже второй день. Надеюсь, я получу удовольствие от встречи с Джорджем, Элизабет, Максом и Поппи. Ну а Риту с родителями я видеть всегда рада.
Вниз я спускаюсь без пятнадцати час. В гостиной расположилось семейство Мицкевич. Мы горячо приветствуем друг друга, Риту я крепко обнимаю и целую в щеку. Миссис Камински знакомит меня с Джорджем и его супругой Лиз — невысокой стройной девушкой лет двадцати пяти. Мы мило болтаем, когда мистер Камински всех оповещает, что звонил Макс — его рейс задержали, и он присоединится к нам, но чуть позже.
В комнату вбегает четырехлетняя Поппи — очаровательнее создания вообразить сложно. На щечках ямочки, голубые глаза сверкают, улыбка до ушей. Без всякого стеснения Поппи забирается мне на колени и, обняв за шею, громким шепотом спрашивает:
— Ты будешь сегодня моей Мэри Поппинс?
Я покорена.
Весь обед Поппи сидит у меня на коленях, я кормлю ее картофельным пюре, сооружаю у себя на тарелке башенку из йоркширских пудингов, мы поливаем ее соусом и наблюдаем, как жирные ручейки стекают по шляпке самого верхнего пудинга, образуя вокруг башни своеобразное озерцо.
Когда обед съеден, я собираю тарелки и иду на кухню ставить чайник. Выкладываю в небольшие корзинки еще теплые булочки, украшаю торт шоколадной стружкой.
Я расставляю на подносе сервиз, когда сзади на мою талию ложатся чьи-то руки, а в следующую секунду кто-то ставит смачный засос на моей шее.
— Как же долго я ждал этого, — слышу совершенно незнакомый мне мужской голос.
Одна из чашек выскальзывает у меня из рук, я резко оборачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с… не менее ошарашенным Максом — сложно перепутать его с кем-то другим, так как его улыбающаяся во все тридцать два зуба физиономия висит в этом доме на каждом шагу.
— Кто вы, черт возьми? — морщится этот невозможный тип, когда я, спохватившись, залепляю ему звонкую пощечину. — Who are you anyway? *
— Я Вита, — задираю я нос, — знакомая друзей ваших родителей. Так что можете говорить на русском.
— Дерьмо! — ударяет кулаком по столу Макс. — Я про вас совсем забыл…
— Да, я вижу, — говорю я язвительно, тем временем пытаясь как-то прикрыть воротником метку этого идиота.
— Прошу прощения, — сконфуженно поглядывая на мою шею, извиняется Макс. — Черт! Так неудобно вышло…
— Да уж, — сердито сжимаю я губы. — Неудобно. Что я теперь скажу своему… мужчине?
— Мужчине? — чешет заросший подбородок Макс. — Вы же, кажется, вдова.
— Я в разводе. Это разные вещи.
— Э-э… Простите меня. Такой идиот! Я думал, что…
— Мне глубоко все равно, что вы там думали. Ваша задача теперь отнести все это (я указываю пальцем на подносы с посудой и выпечкой) в столовую, а я поднимусь к себе в комнату и поищу какой-нибудь шарф.
— Заметано! — улыбается этой своей беспечной улыбкой Макс, запихивает в рот целую булочку и как ни в чем не бывало размашистой походкой, — да еще и насвистывая, — направляется с подносами в столовую.
———————————
* Кто вы вообще такая?
» ГЛАВА 4
ГЛАВА 4
Рассматриваю, закусив губу, в зеркале отвратительный засос, который поставил этот невозможный Макс, и одновременно хочется и плакать, и смеяться — абсурдность ситуации просто зашкаливает.
Повязываю вокруг шеи черный в белый горошек платок, взбиваю отросшие пряди волос и спускаюсь в столовую.
Ну, конечно! Этого следовало ожидать. Теперь в центре внимания весельчак Макс, с сумасшедшим энтузиазмом рассказывающий байки о разных странах, при этом отчаянно жестикулирующий и хохочущий как безумный.
Сажусь в уголке, подальше от посторонних глаз, попивая сухое красное вино, и через пару минут обнаруживаю у себя на коленях сонную Поппи. Ее ручки обхватывают меня за шею, головка бессильно падает на плечо, и она мгновенно засыпает.
Моя нежная сладкая девочка…
— Как вам наш голубоглазый мышонок? — неожиданно раздается у меня над ухом тихий голос Макса, и мне отчаянно хочется запульнуть в него чем-нибудь. Он что, задался целью пугать меня весь вечер?
— Она само очарование, — шепчу я,
