Брак по расчету - Фелиция Кингсли
12
Эшфорд
Однажды мне подарили книгу «Хуже не придумаешь» [13] – руководство с краткими и лаконичными инструкциями о том, как поступать в чрезвычайных ситуациях: как обезвредить бомбу, посадить самолет, помочь родить женщине в такси. Но ни в одной главе не было совета, что делать с помешанной на контроле матерью, которая вдруг получает невестку-аборигенку.
Чего бы я не отдал ради такой инструкции сейчас! Правда, я более чем уверен, будь там глава на эту тему, совет был бы: развернитесь и бегите как можно дальше.
Джемма с моей матерью встретились меньше двух часов назад, а в доме уже установилась такая же легкая и безмятежная атмосфера, как на поле боя: ракеты класса «земля – воздух» и вооруженные до зубов люди. В частности, мы с Лансом.
Я в растерянности. Обычно я всегда вполне уверен в себе, но недавние события поставили меня в тупик: слишком много хаоса, слишком много угроз и ультиматумов. Если бы меня спросили, как я себя чувствую, я бы не знал, что ответить.
Чувствую облегчение: долги перед банками закрыты.
Чувствую себя заложником: я женат на человеческом аналоге запущенной ядерной боеголовки.
Чувствую себя освобожденным: больше девушки не будут соревноваться за право сесть рядом со мной за ужином.
Ощущаю себя движущейся мишенью: моя мать теперь не отстанет от меня со своими жалобами на Джемму.
Чувствую себя отомщенным: с Джеммой в роли невестки моя мать идет по прямой дорожке к язве желудка.
Чувствую себя лишенным власти: в собственном доме у меня больше нет авторитета. Я герцог, но, похоже, никого это не волнует.
И как я ухитрился так осложнить себе жизнь?
Еще хуже то, что в замке площадью в две тысячи квадратных метров, нас с Джеммой разделяет лишь стена.
А, ну и моя мать больше не едет в Бат.
Об этом всем я и думаю, пока мы ждем Джемму к ужину.
Я сижу во главе длинного стола, моя мама – на другом конце, как обычно.
Между нами целых семь пустых мест.
Мама вполне бы могла сесть справа от меня, но ее выбор места – достаточно явный сигнал, что она не собирается уступать ни толики своей власти в этом доме, хотя она лишь вдова моего отца, а герцог теперь я.
Джемме сервировали место ровно посередине, ее от каждого из нас отделяют по три пустых стула, разумный компромисс – она близко к нам обоим и в то же время ни к кому. По крайней мере, разговаривать не придется.
– Слушайте, ребята, вы должны дать мне карту, путеводитель, нарисовать схему со стрелочками – что вы, сломаетесь, что ли? Я просто так ориентироваться не могу. Слава богу, что у меня туалет в комнате, а то пришлось бы пользоваться вазой!
Вот и Джемма. Как всегда, появляется эффектно. Я-то уже к такому готов, а вот мою мать она застала врасплох.
– Ты опоздала, Джемма. Мы садимся за стол ровно в шесть тридцать вечера, – указывает она.
– А во сколько завтракаете? Потому что я могу поспать под столом и тогда уж точно не опоздаю – тем более что места предостаточно.
Я решаю вмешаться, предвосхищая ответ матери, у которой вот-вот пена изо рта пойдет:
– Джемма, на завтрак мы спустимся вместе, так ты не заблудишься. – Да, в конце концов, мы же женаты, что о нас подумают, если после первой ночи в Денби завтракать будет каждый сам по себе?
Джемма уже собирается сесть на первое свободное место, то, что рядом с моей матерью, которая застывает в ужасе, прижавшись к спинке стула.
– Леди Джемма, прошу, мы сервировали для вас стол здесь, – зовет ее Ланс, отодвигая ей стул посередине.
– Ого, – замечает Джемма. – Вы меня прямо на безопасное расстояние отодвинули! Слушайте, я же приняла душ!
– Меня не интересуют подробности твоих омовений, пока они регулярны. Что касается приемов пищи, так принято расставлять приборы. – Ну вот, моя мать уже пытается распространить свою власть со скоростью лесного пожара.
– Это с тремя-то свободными местами между каждым? А когда приходят гости, вы что делаете? Снимаете стадион «Уэмбли»?
– В подобных случаях протокол отличается. Если у тебя закончились вопросы, можно подавать блюда. Ланс, начинай, – велит моя мать.
Я уже вонзаю вилку в студень и краем глаза вижу, как Джемма застывает над тарелкой.
– Тебе не нравится? – спрашиваю я, не глядя на нее – если поднять голову, еще подумает, что меня в самом деле беспокоит ее аппетит.
– Не знаю, а должно?
Ну вот, опять отвечает вопросом на вопрос, как всегда желая поспорить.
– Ответить «нет» было бы более уместно, – упрекаю ее я.
– Было бы неплохо знать, что у меня в тарелке, – замечает она, с подозрением толкнув вилкой желатиновый цилиндр перед собой.
– Это студень. Заливное из телятины, яиц и артишоков в желатине.
– Если подвигать тарелку, он трясется, как задница моей тети Джин, когда она поднимается по лестнице, – замечает Джемма, глядя на закуску со все меньшим интересом.
Моя мать шокированно роняет вилку в тарелку:
– Господь Всемогущий, что за пошлость мне приходится выслушивать!
– Но это правда, – возражает Джемма.
Я решаю вмешаться с дипломатическим предложением:
– Принесите моей жене следующее блюдо. Студень ей не по вкусу.
Когда перед ней ставят второе блюдо, она радостно хлопает в ладоши:
– Куриные крылышки! Какая прелесть!
– Это перепел, – поправляю я.
Джемма хватает кусок рукой и скептически рассматривает:
– А издалека казались крылышками.
И кусает. Да. Крепко сжимает перепелку в руке и кусает зубами.
Мама чуть не падает в обморок и даже просит принести ей воды с лимоном.
– Джемма. – Я пытаюсь привлечь ее внимание и делаю ей знак, покрутив в руках вилку, чтобы она воспользовалась приборами.
В голову приходит только одно слово: неандерталец.
Джемма принимается возиться с приборами, и я слышу, как она бормочет себе под нос:
– Вот же дурацкие косточки!
Потом, сдавшись, отставляет тарелку вместе с приборами.
– Подавайте десерт, – сухо приказываю я, отчасти чувствуя облегчение, потому что, к счастью, после этого ужин закончится.
Джемма погружает ложку в вазочку с белой пеной, нюхает, а потом бросает ложку обратно:
– Так, и где настоящий десерт?
– Джемма, это он и есть, – раздраженно шепчу я.
– Ну знаете, розыгрышами с пеной для бритья в вазочке для мороженого и я баловалась, но мне было четыре года!
– Это силлабаб [14]. Традиционный рецепт семьи Паркер, – ровным тоном сообщает моя мать.
– А что-нибудь шоколадное в вашем семейном сборнике рецептов есть?
Моя мать делает медленный вдох, стараясь сохранить самообладание:
– Не сегодня.
Я чищу яблоко от кожуры, мечтая, чтобы пол разверзся и поглотил
