Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон
– Что за…
– Что я только что сказал тебе делать, Аделин? Не заставляй меня повторять.
Мой рот закрывается, и слова не покидают его. Он смотрит на меня, на его лице застывает суровое выражение, не оставляющее места для споров.
Прикусив губу, я размышляю, как возразить ему. Но чтобы прийти к выводу, мне хватает двух секунд.
Я не хочу этого делать.
Не отрывая взгляда от его лица, я медленно опускаю руку к вершине своих бедер.
Неохотно, как будто он не может решить, на что ему смотреть – на мое лицо или на мою руку, он отводит взгляд и переводит эти инь-ян глаза на мою киску. Как раз в тот момент, когда я погружаю внутрь себя палец.
Его ноздри раздуваются, а его рука на моем бедре наверняка оставит синяк.
– Черт, – беззвучно произносит он.
Его глаза пылают жаром. Жаром, который передается и мне, распространяясь, как лесной пожар, пока стук дождя о мою кожу не становится бальзамом от непрекращающегося жжения.
Вытащив палец из своей киски, я провожу пальцем по своему клитору, мой рот приоткрывается, и с моих губ срывается хриплый стон.
Наслаждение исходит от того места, где продолжает кружить мой палец, и я не могу удержаться от того, чтобы не качнуть бедрами навстречу собственной руке, ища прикосновения, превосходящие прежние. Прикосновения, которые будут грубее, тверже – лучше.
Не обращая внимания на безмолвную мольбу моего тела, я сосредоточиваюсь на своих ласках, откидывая голову назад по мере нарастания оргазма.
Зейд приподнимается, убирая руку с моих бедер и принимая прежнее положение, становясь передо мной на колени, его руки крепко прижимают мои ноги к земле по обе стороны от меня.
Его тело больше не защищает меня от дождя; холодные, как лед, капли воды попадают мне между ног.
Я поднимаю голову, мое сердце гулко стучит, пока глаза Зейда пронзают меня насквозь. Осознание того, что он наблюдает за всем, что я делаю с собой, только усиливает удовольствие. Я никогда в жизни так не заводилась, и стон невозможно сдержать.
Я слишком погружена в момент, чтобы заботиться о том, насколько я громкая. Слишком увлечена эйфорией, разливающейся по моему телу, когда я достигаю обрыва.
Чувствуя, как напрягаются мои конечности, Зейд поднимает на меня глаза и шепчет:
– Покажи мне, как сильно я тебя испортил.
Мои брови изгибаются, и мой рот раскрывается, когда я срываюсь с этого края. Я кричу, мои бедра неустанно раскачиваются в поисках чего-то большего.
Оргазм, омывающий меня, остер и быстр. Раньше я бы удовлетворилась подобным. Но теперь, когда передо мной на коленях стоит этот безжалостный мужчина, я чувствую себя ограбленной.
Я не открываю рта; ливень и ветер, кажется, затихают, пока смолкают мои стоны.
На его губах появляется злая ухмылка, которая только подчеркивает шрамы на его лице.
– Было лучше? – спрашивает он, но звучит так, будто уже знает ответ.
Я киваю, недостаточно смелая, чтобы произнести свою ложь, но слишком гордая, чтобы сказать «нет». На краткий миг кажется, что мир вокруг меня – дождь, ветер, листья на деревьях – замирает. А потом все ускоряется, становится слишком стремительным, чтобы я смогла остановить движение его руки, наносящее мне еще один резкий шлепок по киске.
Я инстинктивно пытаюсь сомкнуть ноги, чтобы уменьшить боль, но он прижимает мои колени назад, угрожающе склоняясь надо мной.
Когда он смотрит на меня сверху вниз, дремлющий страх снова вспыхивает во мне.
– Солги мне еще раз, – угрожает он. – Мое терпение простирается только до этого.
Я сглатываю комок в горле, мои расширенные глаза обращены на него.
– Было лучше?
В этот момент мой мозг решает напомнить мне, что я нахожусь посреди леса, одна, с очень опасным человеком. Человеком, который всего три ночи назад пытал и убил четырех мужчин.
– Нет, – шепчу я, настороженно глядя на него.
Я напряжена, ожидая, каким будет его следующий шаг. Зейд всегда был непредсказуем. В этом чувстве для меня нет ничего нового.
Он не причинит тебе вреда, Адди.
Нет, но, возможно, я хочу этого.
Он отпускает меня и встает.
– Поднимайся, – бросает он.
Застываю от потрясения, но через несколько секунд мой мозг приходит в себя, и я вскакиваю на ноги.
Я уже готова задать вопрос… Даже не знаю какой, но прежде, чем успеваю сообразить, он наклоняется и хватает меня за бедра. Он поднимает меня, и мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг его талии. Мой чувствительный центр наталкивается на его твердый член, напряженный в джинсах и прочно обосновавшийся между складками моей киски.
У меня вырывается тихое хныканье; я все еще слишком шокирована, чтобы шевельнуться или что-либо сказать, и он несет меня, предположительно, в сторону моего дома.
– Что происходит? – наконец произношу я, вздрагивая от каждого его шага, поскольку его джинсы трутся о мой возбужденный клитор.
– Я собираюсь напомнить тебе, как хорошо быть моей.
Шаги Зейда уверенны, пока он несет меня, а тишина между нами пронизана пугающими обещаниями. Дождь все не ослабевает, кажется, что с течением времени он только усиливается.
Я понятия не имею, откуда он знает, куда идти, и в то же время я впечатлена и насторожена. Он так хорошо знает этот лес только потому, что наверняка проводил в нем много времени. Следя за мной.
Прячет ли он тут трупы? Вопрос вертится у меня на языке, но я не даю ему сорваться. Я не хочу нарушать то небольшое, хотя и шаткое перемирие, которого мы, кажется, достигли.
Его большие ладони обхватывают мои голые ягодицы, кончики его пальцев находятся всего в нескольких сантиметрах от моего входа. Он не пытается проникнуть внутрь, но дразнящие прикосновения разжигают во мне огонь и наполняют меня предвкушением.
Он сводит меня с ума от желания, так что будет вполне справедливо, если я вызову у него то же самое. Если он возьмет меня на холодной мокрой земле, я буду только рада этому.
Улыбка, которая озаряет мои губы, не что иное, как зло.
Мои губы касаются его горла, касаются так мягко, что прикосновение кажется просто шепотом. Его хватка сжимается, и моя улыбка становится еще шире. Я раздвигаю губы, мой язык выныривает наружу и вылизывает дорожку от основания его горла до места за ухом.
На моем языке вибрирует его рычание, подстегивая меня к действию.
Он безжалостно клеймил меня столько месяцев назад. Разве не справедливо, если я тоже поставлю ему метку?
Я прикусываю это место, причмокивая и посасывая плоть,
