Не прощай мне измену
Откладываю телефон и прикрываю глаза. Казалось, решение принять так сложно, а всё произошло словно само собой. Без моего участия. И сейчас я наблюдаю какую-то другую Симу, которая делает второй шаг - открывает ноутбук с той самой страницей на Госуслугах и заполняет заявление на регистрацию расторжения брака. Жутковато и некомфортно понимать, что перемены происходят прямо сейчас и неизвестно к чему они приведут. Даже осознание того, что это мой выбор не спасает. Дурацкая привычка визуализировать подкидывает воображению картинку: костяшки домино падают одна за другой, складываясь в причудливый узор моей другой жизни. Рядом со спящей прежней. Слушаю мерное дыхание этой прежней жизни и ничего не могу с собой поделать - чувствую себя предательницей. Я развожусь и уезжаю. Или в обратном порядке - неважно. Куда уезжаю, пока ещё не ясно, вполне могла опоздать с ответом на предложение Сизова. Кстати, не представляю, что он подумает, получив от меня согласие в начале седьмого утра. Но даже если поздно в Берлин, всё равно уеду куда-нибудь до июня, а там, глядишь, выстрелит какой-нибудь из грантов. Изучаю это ощущение, пытаясь понять, почему мучает совесть. Мы почти семь лет прожили вместе, практически не разлучаясь. Самое долгое - на две недели, когда Тим загремел в инфекционку. Ну пусть шесть с половиной лет - это почти две тысячи четыреста дней вместе, во время которых всегда обсуждали важные решения. Отъезд на продолжительное время или развод - именно они. Только как обсуждать, если Тим заведомо против по обоим пунктам? Экран телефона загорается входящим: Вячеслав Сизов: Очень рад, Сима. Времени немного, предлагаю сегодня встретиться в том же кафе для обсуждения деталей. Значит, Берлин. Я ознакомилась с условиями гранта, самая долгая программа участия там - пять месяцев. Есть и три, но мне, наверное, лучше на все пять. Прикрываю глаза ладонью. Будет буря. А ещё же развод. В ближайшее время муж получит уведомление от Госуслуг, потому что он тоже должен поставить свою электронную подпись на заявлении. Возможно, оно уже лежит в его почтовом ящике. Посматриваю на телефон Тима, как на бомбу замедленного действия, и решаю положиться на волю случая. Если получит уведомление при мне, то расскажу ему и про грант. Соглашаюсь на встречу, смотрю на часы - скоро проснётся Тим и надо бы собрать всё нужное для Сизова, пока я условно одна. Все необходимые документы лежат у меня в облаке, работы - тоже. Кидаю папку с заграном и оригиналами дипломов в рюкзак. Ставлю его на тумбу у выхода, словно тревожный чемоданчик для эвакуации и сама над собой грустно смеюсь - нашла откуда эвакуироваться, но я знаю, о чём говорю. У Тима есть интересное свойство - он захватчик. Попадая на чужую территорию, муж каким-то образом делает её своей. Это выражается не в том, что он чувствует себя там комфортно - далеко не всегда так, а в том, что окружающие признают за ним право на неё. Даже если оно ему не нужно. Поэтому он свободно спит звездой у меня на диване, а я готова к эвакуации. Надо привыкать, что мы больше не в одной команде. После душа колдую нам завтрак. Омлет с беконом и горошком, как любит муж, и тосты. Когда кто-то тянет наушник из уха, подскакиваю, роняя на пол горячую крышку от сковороды. Тим моментально её убирает в мойку, присаживается передо мной на корточки и осматривает открытую кожу ниже колен. Боли нет, капли упали рядом, но он всё равно легонько проводит пальцами снизу вверх - убедиться, что всё в порядке. И убеждается. В том, что мои мурашки по-прежнему фанатеют от его рук. - Напугал, - виновато улыбается, - вроде без человеческих жертв. В этот раз. Отворачиваюсь к сковороде. На плечо ложится подбородок мужа, покалывая щетиной через футболку. - Доброе утро, Сим-Сим, - низкий бархатный голос ласкает ухо. Мурашки щекотной волной добрались до шеи и нежатся в тёплом дыхании. Просто откинуться ему на грудь и совсем немного повернуть голову навстречу мягким губам, языку и знакомому вкусу. Тело так хорошо помнит, что будет дальше. Две тысячи четыреста дней оно привыкало к наглым ладоням, заползающим под одежду, скользящим по животу и рёбрам, сжимающим выше. К горячему телу за спиной, к нашим глубоким вдохам… И гори этот омлет синим пламенем. Мышцы сладко потягивает от возбуждения. Украдкой смотрю на диван, кресло... В голове закручивается такой восемнадцать плюс, что алеют щёки, шея и декольте. Комната залита солнечными лучами, они прогревают воздух, и запах Тима становится ярче, дурманит. Колени слабеют как при лёгкой степени опьянения. Чувствую его губы на венке за ухом, замер, будто считает мой пульс. Я и без подсчётов могу сказать, что там больше ста ударов в минуту. Ч-ч-ч-чёрт. Выключаю плиту, аккуратно выпутываюсь из Тима и начинаю накрывать на стол. Прячу глаза, чтобы он не увидел там всё хулиганство из нашей прошлой реальности. Падает вилка. Низкий голос с улыбкой: - Ты в порядке? - Ага… - ещё одна вилка на полу. Тим вынимает приборы из моей руки, задерживая её в своей. - Сим-Сим…. В его телефоне пищит будильник. Муж идёт к дивану, берёт трубку в руки, отключает сигнал и задерживается, читая что-то на дисплее. Сердце сходит с ума. Он сейчас всё узнает. Колени и так дрожали, а теперь совсем стоять не могу. Забираюсь с ногами на стул в ожидании реакции. Жаль, не вышло нормально позавтракать… Тим поворачивается через самую долгую в жизни минуту. В карих глазах - золотистое тепло, на губах легкая улыбка. Смотрит с непониманием: - Маленький, ты чего убитый? Есть будем?
