Альфа Волк
Платье скользит по моему телу и стопорится в районе бедер. Излучающие тепло ладони захватывают мои пальцы и, управляя ими, проталкивают ткань вниз, чтобы одежда упала подле моих ног.
Ладони лишают меня белья тоже.
Он говорил, чтобы я разделась самостоятельно, а вместо этого обнажил меня сам.
Я понимаю, что Рапид грузно дышит, но уловить исходящие от него звуки не могу – сама жадными выдохами захлебываюсь, и только их различать получается.
Он проходится ласками, толчками, захватами по всей длине моего тело, вразнобой и невпопад.
Ни я, ни он не видим ничего, кроме намеков на очертания друг друга напротив.
Я жду когда же Рапид поцелует меня где-нибудь, последовав за прикосновениями собственных ладоней, но он прикасается губами к моим и будто бы с утеса в пропасть сигает – и меня за собой утягивает. Целует вкрадчиво и отчаянно, и если он пытается убедить меня в чем-то, то ему удается… ему удается до того, как…
Он притягивает меня к себе, спину мне поглаживая заторможенными и рваными движениями, и вот как раз что-то касается моих половых губ. Возможно гладкое и массивное, протискивающееся теплотой дальше и дальше…
Это…
С макушки до пяток меня адреналиновый холодок пронизывает, но страх оказывается сильнее. Я сама не контролирую, как рукой его пальцы пытаюсь отодвинуть, а он как раз увлечен поглаживаниями моей груди.
— Ша, Яна, — выдыхает он мне в висок, — все будет хорошо, тебе будет хорошо, я обещаю.
Но я делаю шажок назад, потому что мысли настолько уже охвачены испугом, что я не в состоянии управлять собственным телом.
Рапид замирает — и я зажмуриваюсь. Готовлюсь к взрыву, так как смесь недовольства и паники Альфы дребезжит в воздухе беззвучными импульсами.
Он разворачивает меня и утаскивает поближе к стене так молниеносно, что я вскрикиваю, когда моя ладонь упирается в холодную бесформенную гладь бетона. Просовывает член между моих бедер и начинает толкаться, лбом мне в ухо утыкаясь.
— Ты и мертвого с ума сведешь…
Волны удовольствия и страха сталкиваются напорами на моей коже, и закручиваются воронками: я издаю неинтерпретируемые звуки и хватаюсь за бетон, в глупых попытках спастись от внутреннего раздора. Рапид накрывает мою ладонь своею, и я ошеломленно осознаю, что его рука трусистся.
Он двигает головой постоянно, места себе найти не может, и трется-трется об мякоть моих ног, размазывая смазку.
— Хорошая девочка, — внезапно выдавливает он. — Хорошая, мягкая девочка.
И его Альфа и моя Омега будто синхронный вздох вымучивают, где-то в невидимом кармане параллельной реальности, где они могут контактировать напрямую. Но это всего лишь иллюзия, потому что они — это и есть мы, и никогда ранее я не ощущала так ясно что именно Омега внутри меня хочет и, самое главное, зачем…
Рапид впивается мне в шею губами, даже выпуская чуть зубы, и протяжный звук, что он издает… Я пытаюсь перевернуть ладонь в его хватке, чтобы погладить-успокоить его жесткую, раскаленную кожу.
Скольжение члена у меня между бедер теперь ощущается по-другому, странным образом. Будто бы член разбух еще пуще в одном месте. А затем на меня обрушивается осознание: прямо сейчас мои ляжки еще и терзает луковицеобразный узел. И каждый его импульс током проникает в мои жилы прямо сквозь кожу и будто замедленным взмахом веера распускает во мне экстаз во все стороны.
Святое провиденье.
Или не очень святое.
Это не может быть… узел! Пускай у меня отсутствует опыт, но точно знаю, что узел у Альф выскакивает только, когда они уже внутри Омеги. Стопроцентная информация, потому что… это то, как дети делаются. Узел обеспечивает накачку семени и сцепляет пару. Узел не предназначен для появления снаружи.
Это невозможно.
— Да, это невозможно, — читает мои мысли Рапид и говорит прерывистым голосом, словно все его связки иссохлись, — это невозможно, но вот прямо сейчас реально, и это рехнуться… можно…
Когда он слюнявит мне шею и часть лица, а узел разбухает и прорывается, и сперма брызгами бесконечно стекает по ногам, я зачем-то выкручиваюсь и пытаюсь губами коснуться сурового лица, или может прошептать что-то, и Рапид помогает мне в этом, но шепчет сам:
— Теплая очень. Ты теплая. Хорошая девочка.
Испытуемый восторг замедляет все процессы в моем организме. Восторг красной пеленой занавешивает и мысли, и я целую-целую Альфу, старательно и безоглядно.
Когда мощь переживания чуть отступает, меня, как откатом, такой стыд и такая горечь охватывают. Пользуюсь тем, что Рапид начинает отодвигаться, странно шаркая ногой, и бросаюсь искать свою одежду на полу. Хоть что-то. Чем-то прикрыться, чтобы на свет вернуться, уже неважно в каком виде.
И в шорох своей одежды вслушиваюсь и в выравнивающийся ритм дыхания Альфы. Вслушиваюсь как ни во что никогда не вслушивалась, потому что надо уловить звук его последующего шага…
И открываю рот в беззвучном крике, когда за локоть меня хватает рука, и она — не человеческая.
Мохнатая лапа.
Губы прихватывают тонкий слой кожи на моей мокрой шее. Я едва не подкашиваюсь вся, потому что губы — определенно человеческие, и это точно Рапид.
— Давай, — жестко рубит он. — Беги. Давай. По-видимому, это — единственное, что ты умеешь делать хорошо.
Лапа позволяет мне вырваться и через мгновение я толкаю наружу створку подсобки. Резь электрического света впрыгивает в меня с оголенным кинжалом, я невольно щурюсь, пытаясь преодолеть как можно больше расстояния вслепую.
— Омега, — он зовет меня сзади, и я знаю, что он тоже уже вышел на свет.
