Альфа Волк
Он не включает свет, когда дверь подсобки за собой закрывает.
Я слышу шаг последующий.
А затем — шорох, но это мой собственный рукав.
Кромешная тьма сгущается оглушительно цельной тишиной.
Мне кажется… еще одно приземление ботинка на древесину пола.
А мягкий скрип мне будто бы по горлу проходится.
Не может же быть такого, что этот беспредельщик меня сумел загипнотизировать в полной темноте?
Потому что с места сдвинуться я не могу.
Он намного ближе ко мне оказывается, когда заговаривает:
— Я должен чувствовать это, слышать запах и делать вид, что ничего не происходит?
У него удивительная особенность: звучать яростно и… спокойно одновременно.
— Нет, — даже несколько бодро отзываюсь я, — то есть, да.
Он выдыхает, когда ласкает нервными пальцами локон моих волос. Невольно я делаю движение вперед, еще чуть-чуть — и будет шаг.
И когда прикосновение его руки обжигает мою шею, я пытаюсь спастись:
— Это… это — это? То есть, то? Мое… возбуждение, — наконец-то произношу это я…
… и вау.
Если это и не премия мира по Красноречию, то, как минимум, мгновенное повышение и прибавка к зарплате.
И шероховатая рука оказывается у меня в трусах так молниеносно, проскальзывая к плоти между ног и невесомостью, и жадностью одновременно, что я даже собственными звуками давлюсь.
С задержанным дыханием борюсь и побеждаю: освобожденным выдохом заполняю всю подсобку, а Рапид рваными окружностями прощупывает мои складки, и убирает ладонь столь же внезапно, как и запустил.
— Да, все верно, вот это…
И он неотесанно жмакает кожу моей ладони своими увлажненными пальцами, а затем задевает мой рот искусанными губами, наспех лизнув языком внутри, и вдруг ввысь меня всю поднимает, по-настоящему подбрасывая.
С вскриком я хватаюсь за его волосы сверху, а он мои колени себе на плечи закидывает и сразу лицом утыкается мне между ног.
Я могу… могу только пальцами за кожу его головы держаться и хныкать-мычать-задыхаться, когда он то нежничает, то долбится устами и подбородком между моих складок.
Больше я ничего не могу..
Он собирает жар с моих бедер вздохами, когда я теряю контроль и мякну в его хватке — будто все узлы и спайки во мне распустились и в пыль стерлись, и наплыву бесконечной волны удовольствия теперь ничто не мешает.
Когда Рапид опускает меня на ноги, я теперь за его плечи хватаюсь руками, чтобы удержаться и не пошатнуться… в сторону очень далекую. Мне кажется, если бы я падала, тело тянулось бы к земле столетиями.
Его поцелуи мне в губы — очень короткие и поспешные, но он повторяет их раз за разом, порыв за порывом.
— Рапид, — шепчу, — я…
— Ша, — отзывается он, — все как должно быть. Все хорошо, кошечка.
— Правда? — зачем-то спрашиваю я, хотя я вообще Альфе не верю.
Вместо ответа он будто бы кивает мне в лицо прямо своим лицом, будто бы толкает слегка, и от переизбытка эмоций я запускаю пальцы в его волосы, жесткие и прямые, и ему нравится — ему нравится! — и тогда костяшками ласкаю его скулы, и мне чудится, он говорит что-то, повторяет…
… а оказывается, Рапид уже верхнюю часть моего платья спустил до талии…
…и то, что он повторяет беспрестанно, сорванным голосом, это:
— Раздевайся. Раздевайся. Яна.
