Притворись моим
***
В подъезде темно – кто-то снова разбил все лампочки, и я впервые в жизни благодарна неизвестному вандалу. Не хочу, чтобы кто-то увидел меня в таком виде, мне самой от себя сейчас противно!
Звонок в нашей съёмной квартире не работает, поэтому я стучу в дверь, надеясь, что Светка дома, а не осталась ночевать у какого-нибудь кавалера. После того, как она вчера ушла с "коричневым пиджаком", я больше её не видела, так что...
— Кто там? — раздаётся сонное по ту сторону двери, и я облегчённо выдыхаю.
— Это я, Свет! — шепчу в замочную скважину, озираясь по сторонам. Как будто в шесть утра все соседи проснулись пораньше, чтобы лицезреть мой позор.
Слышится поворот ключа, Светка тянет на себя дверь, и я вихрем проникаю в тёмную прихожую.
— Кострова, ну ты даёшь! Ты время видела? — ворчит Немоляева, шумно зевая в кулак.
Ничего не отвечая, нахожу на крючке для одежды свою сумку и выуживаю оттуда кошелёк.
— Свет, пожалуйста, спустись и отдай таксисту триста рублей.
— Ещё чего! Я сплю вообще-то!
— Свет, умоляю! Пожалуйста! — поворачиваюсь спиной, демонстрируя разошедшуюся до самой талии молнию.
— Н-да-а, — недовольно тянет Светка и стягивает с соседнего крючка тёплый плюшевый халат. — Ладно, давай сюда, — выдёргивает из моих рук деньги и, нырнув в растоптанные балетки, прикрывает за собой входную дверь.
Господи, неужели я наконец-то дома! Счастье, что какой-то мужчина выгуливал дога недалеко от гостиницы и любезно одолжил мне свой телефон, чтобы смогла вызвать такси. Как бы я поехала в таком виде на метро? Да и на что – у меня с собой не было ни копейки!
Смотрю на себя в зеркало на дверце шкафа и понимаю, что весь мой вид просто кричит о том, чем я занималась этой ночью. Волосы растрёпаны, косметика размазана, а платье...
Господи, оно же бешеных денег стоит! Видимо, когда Марк вчера расстёгивал молнию, особо не церемонился...
У меня нет этих десяти тысяч, чтобы отдать Поповой! Придётся теперь прогуливать пары и брать лишние смены. Выхода нет.
Удивительно, но испорченное платье волнует меня сейчас куда больше, чем безвозвратно потерянная девственность. Может, потому что я договорилась с совестью просто не вспоминать об этом, чтобы не делать самой себе хуже?.. Я же себя знаю: начнётся самобичевание, потом уныние, потом депрессия... Терять форму нельзя никак – экзамены на носу.
Скрипит входная дверь, и в прихожую входит Светка. Запахнув плотнее халат, скрещивает на груди руки, невольно напоминая мне мою бабушку.
— А теперь рассказывай! — и, заметив мой вопросительный взгляд: — Давай, давай, всё равно уже не усну.
— Да, в общем-то, рассказывать нечего... — опустив глаза, стягиваю тесные туфли.
По пути домой я размышляла, рассказать ли Светке о том, что произошло. С одной стороны – она моя лучшая подруга, и кто как не она должна узнать об этом первой, а с другой... Я сама ещё толком ничего не осознала и не переварила. Мне хочется для начала свыкнуться с этой мыслью и только потом уже посвящать в свой секрет кого-то.
В общем, я решила ничего ей не рассказывать, совсем забыв о том, что скрыть что-то от Немоляевой практически невозможно...
— Господи, Кострова, ты выглядишь...
— Как?
— Потрёпанной. Вот как! — Светка захлопывает дверь и, подойдя ближе, с пристрастием оценивает мой вид: причёску, макияж, порванное платье... С укоризной покачав головой, снова скрещивает на груди руки. — Н-да-а, вот уж подумать не могла. Не видела бы своими глазами – не поверила.
Я и так была не в самом приподнятом настроении, ещё она с непонятным наездом... Подумав, решаю, что отпираться бессмысленно, и, хочется мне того или нет, придётся выложить всё как есть.
— Я сегодня ночевала с мужчиной, Свет, — смотрю в глаза единственной подруги, выискивая хотя бы тень поддержки. — В смысле, мы с ним провели вместе ночь. По-взрослому.
Я ожидаю, что она хихикнет и в свойственной ей манере пошутит, что наконец-то меня кто-то распаковал, но следующие её слова буквально выбивают почву из-под ног:
— Да я уже поняла, не идиотка.
Я смотрю на неё и не могу поверить своим ушам. А где глумливое "поздравляю" и просьба рассказать всё в подробностях? Ведь так же поступают подружки?
— Что, по мне так это заметно?
— Конечно! Ты в зеркало себя видела?
Я так обескуражена, что просто не могу подобрать нужных слов. Но всё ещё надеюсь, что неправильно её поняла. Она же моя самая лучшая подруга. Единственная!
Беру с комода резинку и небрежно стягиваю волосы на макушке.
— Я думала, что твоя реакция будет... другой. Ты же сама постоянно говорила, что я последняя на земле двадцатилетняя девственница. К тому же я этого не планировала, просто так вышло... Если честно, я сама не понимаю как, — прохожу в свою комнату и стягиваю платье. — Когда ты ушла, я познакомилась с парнем, его зовут Марк.
— Да я в курсе, — произносит из прихожей Немоляева, и я ошарашенно выглядываю из-за дверцы шифоньера:
— Знаешь? Но откуда?
И сразу же стрелой проносится мысль, что кто-то увидел меня в "Адмирале", позвонил и обо всём доложил Светке.
— Я вас с ним видела, как вы бежали за руку с летней веранды в сторону гостиницы. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, зачем вы туда побежали, — Светка снимает халат и, оставшись в ночнушке на тонких бретельках, неторопливо заходит в мою комнату. — Ладно бы кто-то другой, да даже я. Но ты! Девочка Злата, которая краснеет до корней волос от слова пенис, с хваткой пантеры прямо из-под моего носа урвала себе самый лакомый кусок. А ты, оказывается, не так проста, подружка.
— Какой ещё кусок? Я правда не понимаю... — застёгивая пуговицы домашней свободной рубашки, закрываю дверцу. — Пожалуйста, не говори загадками.
— Марк! Марк Шелест. Ты же с ним сегодня кувыркалась.
— Шелест?? — рука застывает. — Подожди. Шелест? Марк – сын Льва Аркадьича, хозяина "Адмирала"??
