Притворись моим

Эта история могла бы стать одной из тысячи других историй о Золушке: жил-был принц и встретил он бедную, но сказочно красивую девушку. Полюбил её, взял в жёны, и жили они долго, счастливо и никогда не умирали.

Могла бы, но, увы, в этой истории всё иначе.

***

В прачечную забегает Светка и, прикрыв за собой дверь, плюхается прямо на ворох только что выглаженных белоснежных простыней.

Простыней, которые, между прочим, складывала я!

— А что у меня е-есть... Ни за что не угадаешь!

— И угадывать не подумаю! Слезь! — легонько сталкиваю подругу и откровенно злюсь, что столько времени зря угробила.

— Нет, а ты всё-таки попробуй! Тебе точно понравится, уверяю... – и, не дождавшись никакой реакции: — Ладно, смотри, тада-а-ам!

Жестом заправского фокусника Светка вскидывает руку, прежде спрятанную за спиной, демонстрируя мне два билета.

— Ну? И что скажешь?..

... и смотрит на меня так, словно я должна сейчас же запрыгать от безудержного счастья.

— И что это такое?

— А ты пораскинь мозгами! Ну! Что у нас скоро намечается?? Подсказка: кое-что супер-грандиозное!

— Концерт "Скриптонита", что ли? — меня осеняет. — Нет, Свет, прости, но я пас. Ты же знаешь, что я вот эти твои музыкальные предпочтения, мягко говоря, не совсем разделяю...

— Да нет же! Думай ещё! Открытие чего у нас скоро?

— Открытие чего? — перекладываю простыни и честно пытаюсь вспомнить, что же у нас в городе скоро открывается. — А! Торговый центр, который на месте старого кинотеатра строят?

— Извини, Злат, но ты иногда ужасно тупишь! — Светка обегает меня и прилипает с другой стороны. — Ресторан шикарный у нас в правом крыле открывается! Послезавтра! Ты совсем, что ли?!

— О, Господи, Немоляева, по-твоему, у меня дел вообще никаких нет, кроме как день и ночь думать о том, что Шелест свои владения расширяет? — мягко отодвигаю от себя подругу и разглаживаю ладонью идеальную поверхность простыни. — Я не официанткой на его кухне работаю, а горничной в его гостинице, поэтому меня его харчевня вот ни капли не трогает.

— А зря вот не думаешь. Зря! — Светка снова меняет локацию, присоседившись уже справа. — Между прочим, на открытии этого ресторана все шишки города соберутся: бизнесмены, миллионеры, слышала, что даже, возможно, сам мэр с женой будет! Ну ты прикинь – мэра города живьём увидеть!

— Интернет открой и посмотри, ряха – во, — надуваю щёки и выпучиваю глаза. — Ужас, если лицо мэра – это лицо города, то у меня для нас плохие новости. Светка хохочет – живо так, с чувством, даже слёзы в уголках глаз выступили. Впрочем, ей дай только повод.

— Всё равно круто будет его увидеть. Может, даже сфоткаться вместе получится, - отсмеявшись, с благоговением глазеет на свои билеты, водя указательным пальцем по выпуклым буквам. — Да и вообще, побывать на таком мероприятии – это честь. Если ты входишь в круг даже шапочных знакомых Шелеста – ты элита. Кого попало на открытие не пустят, только по пригласительным.

— И ты хочешь сказать, что это они и есть? — киваю на два продолговатых прямоугольника в руках подруги.

— Именно! Два пригласительных на открытие "Опиума". С пылу с жару, ещё типографской краской пахнут.

— И откуда?

Лицо Немоляевой расплывается в глуповатой улыбке:

— Откуда... — хмыкает. — Илья подогнал, — и тише: — Только смотри – никому!

Илья – администратор гостиницы "Адмиралъ", в которой мы со Светкой работаем уже второй год. Вернее, я – да, работаю, а эта вертихвостка только и делает, что треплется по углам с коллегами и тащит домой всё, что плохо лежит: полотенца с эмблемой гостиницы, тапочки, халаты, пузырьки шампуней, даже вилки – наша с ней съёмная на двоих квартира под завязку этим барахлом завалена.

Но это ещё что – если кто-то из клиенток забудет на краю раковины серьги и кольцо, Светка не погнушается прибрать к рукам и их.

— Ну, а что такого? Подумаешь – побрякушки! — только лишь фыркает на мои пустые попытки воззвать её к совести. — У этих цац этих колечек дурацких дофига – одним больше, одним меньше. Я же его у неё не украла, она сама забыла!

И ничего ведь на неё не действует. Нет, я так не могу, брать чужое – это совсем свинство, оно же тебе не принадлежит! А Светка меня дурой называет. Любя, конечно, мы же с первого курса института дружим, притёрлись уже, хоть и абсолютно разные. Разные во всём: в быту, тяге к знаниям, по характеру, но особенно в отношении к противоположному полу.

Светка в свои двадцать и парней имела, наверное, уже столько же, а меня мама воспитывала очень строго. С раннего детства внушала, что женщина должна быть чистой и непорочной, что мужчина должен быть один и на всю жизнь, что прыгать по койкам – позор, и ждёт грешницу геенна огненная. И я честно следовала вбитым ею в голову заповедям, да и, по правде говоря, мне и не нравился никто так чтобы прям очень...

Свидания, поцелуи – это всё было, а вот до главного до сих пор не дошло. Да и как-то не хочется. Особенно после того, как мой бывший парень – Славик – меня бросил. А мы с ним, между прочим, почти полгода встречались!

— Он тебя бросил, потому что ты ему не давала, — подвела как-то итог Светка. — Ну какой мужик столько месяцев на голодном пайке сидеть будет? Я его понимаю. Зачем ему облизываться на вишенку торта, зная, что прежде чем до неё дотянуться, ему надо сначала весь этот несчастный торт сожрать? Сто пятьдесят свиданий под луной, серенады, ахи, вздохи... Ему проще забить на эту дурацкую вишню и найти себе другой фрукт.

Может, Светка и права... Но не могла я через себя переступить и перейти к близости! Да и останавливало каждый раз что-то: то я заболела тяжёлой формой пневмонии, не до нежностей было, то на практику, считай, тут же на два месяца уехала – не виделись, затем следом он уехал... А потом встретились, и вроде как заново друг к другу привыкать надо было.

Да и, положа руку на сердце, слова мамы, выбитые на подкорке ржавым гвоздём, всё никак покоя не давали. Всё боялась, что Славик меня после этого сразу бросит, потому что получит своё.