Украденная семья
Соблазнительно лаская, сокращает между нами расстояние до непростительно близкого. Пьянящая волна жарким эхом проносится от макушки до кончиков пальцев ног, распаляя, вовлекая в опасный сценарий, который выбрала не я.
С губ срывается тихий стон, когда родные и одновременно чужие руки властно и требовательно обхватывают меня за шею, давят, заставляя приоткрыть рот. Вся напрягаюсь, струной вытягиваюсь, царапаю ногтями атласную простыню, а похититель смотрит глазами моего мужа, внимательно изучает неотрывно, до умопомрачения.
Слабо подрагиваю, скольжу ногами по белью, пытаюсь отвернуться, но мужчина не оставляет шансов в этой неравной схватке. Он согревает меня в объятьях, наши губы так близко, что я невольно вбираю в себя его дыхание — влажное, приятное. Вдыхаю терпкий, искушенный аромат кожи и замираю, когда мужчина целует. Нежно, вкусно и мало, лишь в уголки губ.
— Хочешь, я сделаю так, что ты вспомнишь меня, Юль? Как тогда ночью… в отеле… Ты поверишь мне… — тихо шепчет только для нас двоих, но его слова будто оглушают.
— Что ты сказал?
Не отвечая, он еле заметно улыбается, отводит взгляд в сторону, как массажист, ползет рукой по моему позвоночнику, щупает, задерживается ниже копчика. С нажимом заныривает в карман джинсов и ворует оттуда мои постиранные трусы. В удивлении приподнимает бровь, отстраняется, валится на спину. Снова включает бра, с интересом растягивает в руках зеленые стринги.
— Отдай! — возмущаюсь, кидаюсь, чтобы забрать интимную вещь.
Но Вадим, конечно, сильнее. Крепко держит в кулаке тонкое кружево. Сгорая от позора, становлюсь на четвереньки, порываюсь забрать свою вещь, но Вадим отводит руку в сторону.
Нервно сдуваю с лица выпавшую прядь, сама не замечаю, как запрокидываю ногу и усаживаюсь на мужчину сверху. Ерзаю, не прекращая попыток вернуть краденое, но вдруг останавливаюсь, ощущая…
— Ой… у тебя там…
Округляю глаза, чувствую, как щеки заливает румянцем.
— Это нормальная мужская реакция, Юль.
Вспыхиваю, потею, неловко сползаю и плюхаюсь рядом. А Вадим сморит, перебирая в ладони мои трусы.
— Я лучше рубашку надену, — дабы развеять звенящую тишину, соглашаюсь и робко двигаюсь к массивному шкафу.
Распахиваю створку и вижу с десяток одинаковых белых рубашек, идеально отглаженных. Беру одну и, обернувшись, опять встречаюсь с простреливающими карими глазами и невозмутимым лицом.
— Не смотри.
— Так говоришь, будто я тебя голой не видел, — хладно и спокойно отвечает, подкидывая вверх стринги.
— Не видел.
Мужчина цыкает:
— Накануне той ночи я прилетел из другой страны после заключения сделки с партнерами. В офисе, куда мы с тобой завтра поедем, я встретился с Вадиком, которого, между прочим, знаю намного дольше тебя. Мы сидели друг напротив друга и обсуждали стратегию его появления под моим именем в фирме конкурентов. Но это не так важно сейчас. Я заметил, что Вадим переписывается с кем-то, и приказал отдать мне телефон. — На секунду замолкает и делает глубокий вдох. — Это была ты, Юль. Я… я просто назвал цену, а Вадик не раздумывая согласился… мне очень жаль.
Как гром среди ясного неба его речи. Обидные, на тонкой грани с предательством. Смотрю в бесстыжие глаза мужчины и, к сожалению, не нахожу в них и намека на обман. Еле сдерживаю слезы, а внутри распирает от болезненного ощущения использованности.
— Вы… чертовы циники! Гипнотизеры! Колдуны! Разве можно так обращаться с любимыми?!
— Нельзя, Юль. Я бы на месте Вадика шею свернул, а так…
— Ты, — перебиваю и на эмоциях размахиваю его рубашкой, — сатана! Дьявольская подделка мужа! Откуда ты вообще взялся на мою голову?!
— Тсс… — прикладывает палец к губам, — хватит ругаться, Алиску разбудишь. — Полностью владея ситуацией, успокаивает, и я вынуждена закрыть рот, хотя желание скандалить все еще не пропало. Похититель щелкает кнопкой и выключает свет. — Юль, правда не всегда бывает сладкой. Прости.
— Да пошли вы…
С горечью вздыхаю, отворачиваюсь спиной, стягиваю через голову кофту, меняю ее на рубашку.
— Чтобы ты знала и уяснила, копия не я, а Вадим. Твой муж забрал мое лицо. — Переворачивается набок, демонстрируя, как ему плевать на меня обнаженную. — Ложись спать.
Полностью переодеваюсь, возвращаюсь на кровать.
Со стороны может показаться, что мы с захватчиком действительно супруги после двадцати лет брака, которые надоели друг другу до изжоги. Пялимся в разные стороны.
***
На часах почти три. Мужчина уснул. Не желая больше и минуты находиться рядом, я аккуратно перекатываюсь на край, но тут же застываю. Новый муж хищно быстро закидывает на меня тяжелую руку, резко выдыхает, сгребает к себе. Не отпуская, второй рукой берет одеяло, накрывает меня по шею и, уткнувшись в мои волосы, продолжает спать.
Хлопая ресницами, рассматриваю тонкие вензеля на стене, и когда в комнате появляются первые серые лучи утреннего солнца, наконец, отрубаюсь.
— Мама!
Звонкий голос дочери заставляет меня очнуться. Открываю глаза, с непривычки озираюсь. Я одна в комнате, Вадима нет. Перевожу взгляд на Алиску.
— Что-то случилось?
В отличие от меня, Алиса в бодром расположении духа, припрыгивая, падает на кровать, а я как профессионал замечаю, насколько красиво ей заплели волосы.
— Хельга испекла морковные печеньки, на!
Со всей детской непосредственностью угощает меня. Забираю круглое печенье и откладываю в сторону, потому что мне хочется его раскрошить на половине, где возлежал похититель. Пусть помучается.
— Доченька, все хорошо?
— Ага, — улыбаясь, кивает, призадумывается, — что случилось с нашим папой? Он какой-то странный.
Ох… ожидаемый вопрос, ответ на который горьким ядом оседает в горле. Как объяснить пятилетнему ребенку, что настоящий папа с девяностопроцентной вероятностью оказался кретином и предателем? А мужчина, разгуливающий по дому и называющий себя отцом, на самом деле чужой, взявший нас в заложники.
