Эва Хансен - Цвет боли. Красный

— Подожди, с чего ты взял?

— Давно, ты не знала, что ли? Я думал, ты просто с ним в ссоре, потому не спрашиваешь.

Вот это да! Йен в Теме, можно бы давным-давно спросить его. Но как я смогу это сделать?!

— Спасибо за ценную информацию. Он топ или боттом?

— Черт его знает! Я сам не слишком часто с ними встречаюсь. Ладно, мне пора.

Когда Магнус уже на площадке, я вдруг тихонько интересуюсь:

— А ты топ или боттом?

Он хохочет, взбегая по ступенькам на свой этаж:

— Свитч, Линн. Но я не в Теме…

Черт возьми, что творится в этом мире?! Собственный парень, о котором я, кажется, знала все, оказывается в Теме, сосед, спокойная лапочка, свитч, а у меня самой пирсинг в груди. Как сказала бы бабушка, этот мир катится к своему концу.

Додумать о бренном мире, которому не так уж долго осталось существовать при нынешнем положении дел, мешает звонок в дверь. Вернулся Магнус? Может, он вспомнил еще что-то? Если скажет, что фру Сканссон тоже в Теме и давным-давно госпожа, я не удивлюсь.

Но за дверью… Улоф. Настроен весьма решительно. Именно его решительный вид подсказывает мне не делать приглашающий жест в квартиру. Собственно, я и не успеваю, Улоф начинает с порога:

— Где ты была весь день?

— А тебе-то что?

— Мне нужен твой компьютер. Давай сюда.

Улоф движется на меня, но я улавливаю, что наверху открылась дверь, неважно, кто там, Магнус или фру Сканссон, сейчас оба будут кстати. Повышаю голос:

— А больше тебе ничего не нужно?

Улоф в ответ тоже орет:

— Линн, мне нужен твой комп, я сказал.

— А я сказала, чтоб ты убирался вон!

Сверху раздается голос Магнуса:

— Эй, эй, кто там обижает мою любимую соседку?

Пока Улоф отвлекается на Магнуса, я нащупываю у двери бейсбольную биту. Хвала навязчивому страху Бритт перед маньяками! Это она поставила биту и категорически запретила ее убирать, опасаясь вот таких нежелательных визитов.

Магнус против Улофа не тянет, куда тоньше и явно слабее, Улоф действительно белый медведь. При желании он мог бы справиться с каждым из нас одной рукой. Но нас двое, и мы с разных сторон, причем я намеренно выставляю биту так, чтобы ее было видно. Два-один в нашу пользу. Улоф отступает.

— Вот дура-то! У тебя комп заражен какой-то гадостью. Хотел же помочь.

— Обойдусь.

— С огнем играешь.

— Да пошел ты!..

Я отпускаю забористое выражение, услышанное сегодня от Магды в «Харме», отчего Улоф кубарем скатывается с лестницы, изумленно тараща на меня глаза, а Магнус на несколько мгновений остается с открытым ртом. Боже, скромница, называется. Хорошо хоть фру Сканссон не слышит.

Черта с два, не слышит! Она уже на своей площадке и радостно подтверждает:

— Так этим кобелям и надо! И ты, Магнус, к ней не приставай, не то получишь.

— Да нет, фру Сканссон, он мне помог.

Мы покатываемся от хохота в моей прихожей.

— Магнус, как ты думаешь, она не в Теме?

— Вполне может. Ну ты и ругаешься…

Ларс учуял изменение моего настроения.

— Линн, что у тебя там происходит?

— Ничего, я только что послала одного неприятного типа.

— Куда послала?

— Далеко-далеко, повторять не буду, такие ругательство произносятся только в сердцах.

— Это сосед?

— Нет, Магнус мне даже помог.

— Похоже, нужно бросать все и немедленно возвращаться.

— Нет, Ларс, все в порядке. Пришел знакомый из Университета… любитель лазить по чужим компьютерам…

— Ну и?

— Чуть не получил битой по башке.

— Это той, что стоит у двери?

— Да.

— А я все думал, кто из вас играет в бейсбол. Пожалуйста, не натвори дел за день, завтра вечером я уже прилечу.

— Я чиста, как слеза ребенка.

— Врешь ты все.

Бритт рассказ о пригодившейся бите привел в восторг.

— Вау! Надо было врезать этому Улофу, мне он сразу не понравился! Повтори ругательство, а?

— Бритт, я в своем уме и не желаю, чтобы твои родители категорически запретили тебе общаться со мной, после того, как однажды ты в запале это ругательство случайно продемонстрируешь.

— А тебя Ларс научил?

— Нет, в «Харме» услышала.

— Вау! Ты была в «Харме»?

— Исключительно по делу.

— Ничего себе у тебя дела… А я тут, как дура благовоспитанная, ни тебе выругаться, ни в приличный ночной клуб сходить. Тут еще одна свадьба, и я снова подружка.

— На сей раз чья?

— А, ты ее не знаешь!

— Ладно, вернешься, расскажешь. Вернешься?

— Спрашиваешь! Мне уже до черта надоели семейные посиделки.

Вечером я долго размышляю о том, звонить или нет Йену. Вот кого вовсе не желала бы впутывать! Йен связан с моей мамой, если он проболтается, жизни мне не будет совсем. Но каков хитрец… Столько времени была рядом и не подозревала!

К утру я созрела, но, памятуя, что Йен раньше полудня не встает, звоню ему поздно.

— Йен, мне нужна твоя помощь.

— Линн! Сто лет тебя не видел и не слышал. Как ты?

— Нормально. Мы можем встретиться?

— Конечно.

— Сейчас.

Йен мгновение озадаченно молчит, потом осторожно интересуется:

— У тебя что-то случилось?

— У меня нет. Йен, это не телефонный разговор. Нужна встреча.

— Я тебя не узнаю. Ты изменилась…

— Черт! Ты слышишь, что я твержу?

— Да, я сейчас приеду.

— Встретимся в… Йен, мы можем поговорить просто в твоей машине…

— Ладно, у Слюссена, я встану, как обычно.

Есть такое местечко на набережной рядом с мостом, там обычно пусто, можно встать, мы часто там пересекались.

Я одеваюсь и решительным шагом направляюсь на встречу с Йеном.

Утро последнего дня моей относительной свободы. Если я сегодня ничего не узнаю, то на розысках можно ставить крест. Я так все закрутила, что даже не знаю, как распутать. Ларс не простит мне не только Магнуса, это хоть как-то можно оправдать, компьютерная безопасность и прочее… А вот встречу с Йеном оправдать вообще не получится. Я рискую потерять Ларса.

Топая быстрым шагом по Стадсгардследен, я пытаюсь оправдаться тем, что Ларс тоже не говорит правды, он вообще не говорит, где находится. Я же не спрашиваю, с кем он. Если бы и спросила, не ответил бы.

Машина Йена уже на месте. Быстрый мальчик. Видно, был у кого-то неподалеку.

Завидев меня на набережной, он выходит из машины и стоит, поджидая.

— Привет, детка. А ты похорошела. Линн, классно выглядишь. Садись.

Я сажусь.

— Куда едем?

— Никуда, Йен. Я сказала, что мне нужна твоя помощь, а не развлечение.

Он вдруг резко поворачивается ко мне: