Людмила Бояджиева - Уроки любви

— Кажется, она ревнует меня к Сарме… Сообразил Барри.

— В таком случае тебе тоже не мешает запастись надежным кинжалом, мрачно пошутил Портман.

…— Джес, признайся, ты была близка со своими партнерами? Ты свела их с ума любовью? Без обиняков приступил к допросу Барри.

— Н-нет. Они мне совсем не нравились. Но я заводилась, когда чувствовала, что они теряют контроль над собой. Мой голос околдовывал их, превращая в отважных безумных влюбленных… Ведь это прекрасно умереть за любовь! Устроившись на розовом пуфе, она подтянула к подбородку колени и обхватила ноги руками.

— Но ведь ты сама могла погибнуть! Нож безумца случайно попал в ребро он был в нескольких миллиметрах от сердца!

— Ах, вовсе не случайно, Барри… Я лишь слегка рисковала. Понимаешь… Еще в детстве я поняла, что отличаюсь от других каким-то везением. Мне сходило с рук то, за что мои сверстники непременно понесли бы наказание или получили увечье… Я затевала опасные игры, подставляя других… Однажды, это было еще в Берлине, я увидела в цирке Буша номер и тут же решила повторить его со своими дружками. Ты знаешь, это когда швыряют ножи вокруг живого человека, ну, совсем-совсем рядышком… Аж дух захватывает! Я заставила одного самоуверенного болвана из нашей школы испытать свои силы. Мы собрались на заднем дворе. Я встала, прижавшись спиной к сараю, а Эрих метал наточенные перочинные ножи. Клара, влюбленная в Эриха по уши, визжала от страха и возбуждения… Да мне и самой было так жутко! Три ножа впились рядом с моим плечом, рукой и щекой… Вот, даже на мочке уха осталась отметина. Закапала кровь, все загалдели, желая испытать свои силы, а этот индюк Эрих и вовсе возомнил себя цирковым героем.

Тогда мое место заняла Клара, и он вонзил свой первый же клинок прямо в ее ладонь! Ну и скандал потом вышел! Эриха выгнали из школы, а мне ничего! Лишь шептали: «Бедная девочка жертва распоясавшегося садиста».

Сейчас мне так захотелось проверить, а впрямь ли я неподвластна ножу?.. Ах, Барри, ты меня поймешь, чудесно рисковать, когда почти совсем, ну, совсем-совсем уверен в победе. Смотри, уже и следа нет… Она распахнула пеньюар, демонстрируя ребро с едва заметной ссадиной.

Барри сжал ладонью лоб. Голова шла кругом от этой девчонки.

— Нельзя путать жизнь и театр, Джессика. И почему я не объяснил тебе это раньше?..

Девушка поникла, став похожей на брошенного подростка.

— Прости меня, Барри. Во мне больше силы, чем я могу вместить… Пойми, я не всегда умею управлять ею. Иногда я бываю совсем нормальной и понимаю все очень хорошо. Брюс расскажет тебе, как я послушна, старательна и аккуратна. Я очень стараюсь, Барри. Но порой что-то выплескивается из меня. Что-то более сильное, чем я… Когда я была ребенком, то тайно мучила птиц, животных… А потом рыдала от жалости. Мне нравилось издеваться над собой, своими приятелями… Но ни секс, ни унижение, ни боль не тушили пожар. Лишь не надолго усмиряли… Я начала петь, и, казалось, это был тот самый выход! Выход для таившегося во мне огня. Но, послушай, Барри, послушай меня очень серьезно, от него воспламеняются другие. Это факел, брошенный в спелое поле… Подбежав, Джессика опустилась перед ним на ковер и обняла колени. Ты должен придумать, как остановить это. Мне нельзя сейчас петь… Я чувствую себя наэлектризованной, взрывчатой, опасной…

— Кажется, я знаю лекарство. Оно поможет на время… Барри поднялся и, закинув голову, закрыл глаза, словно готовясь к смертельному номеру. Запри дверь и иди ко мне, Джес. Я уже пылаю и готов сгореть дотла… Выходит, мэтр Лапидус, что пророчил нам долгий союз, не сильно ошибался. Что-то связывает меня с тобой, Джес. И мне нравится, чертовски нравится это!..

Глава 17

На следующий день посланный за американцами «роллс-ройс» нес гостей в пригород Буэнос-Айреса, где на высоте 2000 метров над уровнем моря располагались владения самых состоятельных граждан Аргентины. Горный воздух, вечная весна, великолепная растительность и обилие чистейших озер в этих местах прославили их на весь мир.

— Этот визит чрезвычайно важен для всех нас. Серьезно сказала Джессика, передавая Портману и Гранту роскошные именные приглашения на дружеское «асадо» от синьора Теодоро-Каратона Сорвинтоса.

— Т.-К. Сорвинтос? Мультимиллионер, захвативший на атлантическом побережье все нефтяные компании? Он тоже запел? Усмехнулся Брюс.

— Нет. Теодоро просто увлекается искусством, музыкой, и он хочет сделать вам интересное предложение. Джессика насмешливо посмотрела на Барри. Мы же вчера решили кое-что изменить в моей карьере? Так я уже се сделала. Она задорно тряхнула кудрявым хвостом и послала мужчинам воздушный поцелуй.

Поместье Сорвинтоса напоминало дворцы из «1001 ночи». В экзотическом парке с бесчисленными струящимися, журчащими, искрящимися на солнце фонтанами, зеркальными водоемами возвышалась сказочная базилика, украшенная колоннами, минаретами, увитыми зеленью террасами, лестницами и мостками.

— Похоже на фантазию театрального художника, но стоит, очевидно, чуть подороже Тадж-Махала. У хозяина, вероятно, сильные восточные крови. Осторожно выразил свое удивление Барри, с трудом удерживая злую насмешку. Демонстрация богатства здесь была столь вопиюще нескромной, что ирония не оставляла места восторгам. Молчаливо сопровождавшие гостей слуги в восточной одежде не располагали к откровениям.

Грант и Портман под конвоем бронзовокожих богатырей ощущали себя пленниками. Это веселило Джессику и она охотно показывала, что чувствует себя во владениях Сорвинтоса, как дома: по-хозяйски распоряжалась слугами, отлично ориентировалась в расположении внутренних помещений дворца.

— Мне жутко нравится круглый зал грандиозная роскошь и везде фонтанчики, бассейнчики! Я посоветовала Теодоро устроить нашу встречу именно здесь. Ну как? Джессика на цыпочках впорхнула под своды огромной ротонды, выходящей прямо в парк. В ее центре, в серебристо-черном круге мозаики, разбегающейся от середины извилистыми змейками лучшей, стоял совершенно золотой стол, уставленный вином и фруктами.

— Рад приветствовать у себя дорогих гостей! С широким оперным жестом, выражающим радушие, в зале появился хозяин.

Сорвинтос выглядел почти так же, как на многочисленных плакатах и рекламах его компании смуглый латинос с тонкими усиками над полными, смачно улыбающимися губами. Вот только комплекция оригинала несколько уступала рекламной, да и возраст давал о себе знать. Король нефтяной империи был почти на голову ниже Джессики и доставал лишь до плеча Барри. Ему было не меньше шестидесяти, хотя в смоляных блестящих волосах не серебрилась седина, а кожа на смуглом лице блестела завидной гладкостью.