Людмила Бояджиева - Уроки любви

Джессика с улыбкой направилась к Брюсу, протягивая ему ладошку «лодочкой». Мило, по-детски и как-то застенчиво. Платье в черно-белую клетку с кружевным воротничком, бархатный бант в волосах придавали сходство с гимназисткой.

— Значит, это вы станете моим ближайшим другом и наставником? Она внимательно посмотрела на Брюса, и тот снял очки. Без стекол глаза Брюса поражали голубизной и беззащитностью. Я не стану обижать вас, профессор. И постараюсь не обманывать. А вы попытайтесь найти во мне что-то хорошее и потерпеть, когда я покажусь вам невыносимой.

— Это совсем просто, восхищаться вами. Вы чудо, Джессика… И, честно говоря, плохо представляю проступок, которым меня может разозлить молоденькая девушка такой ангельской кротости.

— Вот и отлично. Мы заключим тайный союз против Барри и не станем огорчать его, если у меня случатся… неудачи. Ведь это не просто завоевать мир. Глянув на Барри, Джессика гордо вздернула подбородок. Ты отдаешь меня в надежные руки, учитель.

…— Ну, как она тебе? Опасливо спросил Барри, провожая Портмана к машине.

— Кажется, мы поладим… А какие личные проблемы у этой крошки родители, жених, комплексы?

— Она была невинна до встречи со мной. Но очень развратна от природы. Ты должен это помнить, Брюс. Просто так, на всякий случай.

— О'кей. Я ознакомился с ее контрактами и отметил, что «учителю» Гранту отчисляется солидный процент. По-моему, это справедливо. Ты сильно рискуешь, парень. Брюс пожал протянутую ему руку. Да и я, впрочем, тоже.

Вскоре Грант понял, на что намекал Портман. Гастроли проходили триумфально. Аргентина, Мексика, Бразилия. Джессика пела «Тоску», «Норму», «Аиду», «Травиату», «Кармен». Специалисты устраивали бурные дискуссии, уточняя диапазон и технические возможности удивительного голоса. Публика неистовствовала. Пение юной примадонны имело на слушателей чуть ли не гипнотическое воздействие. С поразительной быстротой образовались союзы фанатов Джессики Галл, следовавшие за ней из города в город. Два мексиканца покончили с собой от безответной любви к девочке-примадонне. Волну скандалов поднимала желтая пресса. В солидных изданиях муссировались более серьезные вопросы «Ледяной, пронзительный, или бархатный, ласкающий?», «Голос из другого мира или голос из другого века?», «Традиция или новаторство?» восклицали знатоки.

Но певицу было решительно невозможно втиснуть в определенные рамки. Если после какого-то спектакля публика и критики обсуждали богатые россыпи matiz особых оттенков исполнения, украшающих партию на радость оперных гурманов, то на следующий вечер они слышали строго академическое пение, пренебрегающее заигрыванием с залом.

Популярность Галл приобретала фантастические масштабы косметические фирмы называли ее именем новые серии товаров, модельеры выпускали под девизом «Джессика» коллекции белья и верхней одежды. Имя певицы давали ювелирным изделиям и новым маркам автомобилей. Джессика богатела с каждым днем, а вместе с нею и Грант. Старательно изучавший отзывы прессы о гастролях, Барри мог бы праздновать победу. Но он не переставал ждать тревожного сигнала, особенно после того, как день бракосочетания был назначен…

Глава 15

…— Барри, тебе надо самому в этом разобраться. Наверно, лучше приехать сюда. Голос Брюса, звучавший по телефону из Буэнос-Айреса, прервал мечты Гранта.

Он видел себя то ректором в Академии искусств, то главным менеджером «Метрополитен Опера». Или, еще лучше, нового Всемирного театра вокального искусства. Где-нибудь в освобожденной от фашистов Европе. Правда, война затягивалась, а грандиозные планы Барри приобретали все более фантастический характер. К тому же они целиком зависели от непредсказуемой Джессики Галл.

— Что произошло, Брюс? В газетах нет ничего настораживающего.

— Мне удалось замять скандал. Пришлось здорово раскошелиться и прибегнуть к помощи очень влиятельных поклонников Джессики.

— Она сорвалась? Соблазнила президента или попала в публичный дом?

— Ах, Барри, здесь какая-то тайна. И под нее копают неуемные журналисты, выслеживающие скандалы… Думаю, что им придется остаться с носом. Все рассеялось, словно дым. Дым из крематория. Брюс невесело хмыкнул.

— Да в чем дело? Ты не выпил, старина? Изложи ситуацию вкратце. Тогда я решу, что мне делать. В следующее Воскресение у меня свадьба. Мы с Сармой так ждем этот день!

— О'кей, Барри. Поднапряги свои извилины и выслушай внимательно. Она пела «Тоску» с местным тенором. Неплохой парень, но рядом с ней и гиганта не заметят. Он встал на дыбы, заявив, что американка его умышленно затирает.

Что сделала наша девочка? Всю ночь пропадала. Я чуть не сошел с ума, а утром привела к директору театра бродягу. Ну, какого-то нищего прощелыгу, певшего в портовом кабачке. Возможно, даже неграмотного, но, ничего не скажешь, живописнейший красавец! Наглый, крепкий, ядреный, в геройских синяках и ссадинах, в общем, подонок из нищеты, кумир городских шлюх.

«Альмо Портьего будет петь в „Тоске“», объявляет Джессика. Директор театра синьор Арбикос схватился за голову, здесь и спорить-то бесполезно. Джессика распахнула рояль: «Зовите концертмейстера!». Когда тот прибежал, они выдали такой дуэт, что стекла дрожали, а директора отпаивали валерианой. Бродяжка оказался вторым Карузо, и подготовка не хуже, чем у выпускника консерватории.

Они с Джессикой с блеском спели вечерний спектакль. С парнем тут же подписали контракт еще на два выступления. Но уже на сцене оказалось, что Альмо не только не может вспомнить ни слова из своей партии, но и мелодию как бы слышит впервые. Мне показалось, что он внезапно сбрендил. Джес хохотала до слез. Спектакль был сорван. Но скандал порадовал зрителей больше, чем возможность дослушать оперу.

— И что теперь? Похолодел Барри.

— Да все в порядке. Парня нашли мертвым в портовых задворках. Алкогольное отравление. Никаких сомнений в ненасильственной смерти… Но знаешь, что сказала мне эта чертовка? Ох, Барри, может, ты лучше приедешь и сам поговоришь с ней?

— Да не темни. У меня и так голова пошла кругом.

— «Альмо очень похож на Барри, правда? Я никогда не пела с Барри, а мне так хотелось этого», пролепетала она невиннейшим образом.

— «Я понимаю, почему ты поешь, как богиня, потому что мечтаешь поразить Барри. Это понятно. Но каким образом запел этот олух?!» закричал я, топая на нее ногами. «Мне пришлось переспать с ним», грустно улыбнулась наша девочка. И больше никаких объяснений.

— Знаешь, Брюс, это так и есть, сказал Грант, вспомнив, какой фантастический прилив сил испытал он от близости с Джессикой. Он запел, потому что ей это было надо.