Людмила Бояджиева - Уроки любви

— Боюсь, лихорадка у тебя, любимый. Сквозь зубы процедила Сарма, но Барри «не расслышал».

Уложив жену в постель в отведенных гостям апартаментах, он присел рядом, сожалея. что принял приглашение Джессики. Ощущение надвигающейся беды не покидало его.

— Врач тут ни причем. Неужели ты не понимаешь?!. Неужели никто здесь ничего не понимает! В черных глазах Сармы блестело отчаяние. Приподнявшись, она вцепилась в отвороты белого пиджака Барри и горячо зашептала: Это чертовщина! Так не бывает, если за «чудесами» не стоит сам сатана!

— А может, святые угодники? Барри натужно улыбнулся. — В любом случае, это проблема синьора Сорвинтоса. Мы же завтра будем у себя дома. И постараемся поскорее выкинуть из головы впечатления аргентинского вечера…

…Увы, Барри не мог избавиться от наваждения. Оно заполнило его целиком. «Иначе невозможно. Так предрекли звезды. Я лишь крошечная песчинка на пути могучего, все сметающего потока. Я зомби…», монотонно бубнил себе Барри, взбираясь по крутому косогору вверх к светящимся в зарослях огонькам..

Во время ужина он получил записку: «Охотничий шалаш с голубым огнем. Когда полная луна будет смотреть в окно». Барри понял, от кого пришло послание, хотя на протяжении дня, пока гости совершали прогулки по окрестностям, Джессика ни разу не намекнула ему о свидании.

Сарма уснула. В ярком свете луны, висящей над черным хребтом, Барри поднялся и через террасу выскользнул в сад. Он следовал наобум за какими-то голубыми огоньками, похожими на светлячков, карабкался вверх, к тусклому свету среди ветвей, не задумываясь о правильности и смысле своих поисков.

Стоящую на вершине огромного круглого валуна Джессику Барри увидел издалека. Лунный свет заливал расплавленным серебром ее обнаженное тело, превращая в фантастическую статую. Она пела совсем тихо, возможно даже, едва шептала, но звуки пронизывали ночь, завораживая все в ней до последнего летучего листка или спящей птицы. Молитва жрицы друид, обращенная к Луне, волшебная «Kasta diva».

Преклонив колени у подножия валуна, Барри заплакал, прижимаясь лицом к холодному, шершавому камню. Он оплакивал свою обреченность подчиняться Джессике и одновременно предвкушая, какой мучительной сладостью обернется его рабство.

…Никто не узнал, что хозяйка поместья, супруга всесильного Теодоро, провела ночь с американцем. Никто не слышал воплей, всхлипываний, хохота, доносившихся с вершины холма. Лишь Сарма, уже в самолете, не глядя на мужа, заметила:

— У меня были отвратительные галлюцинации. Нечто абсолютно разнузданное. Никогда бы не поверила, что меня могут посещать подробные видения нечто вроде шабаша на горе Грау, что так живо описан в «Фаусте»… Вакханалия всякой нечисти, прославляющий свою владычицу… Фу! Очевидно, в вино добавили что-то экзотическое. да к тому же, в парке расположен огромный зверинец… А ты спал, как дитя, дорогой.

— Правда? Я несколько раз выходил на террасу полнолуние не перешибешь никакими снотворным. Слуга сказал мне, что в такие ночи нечистая сила устраивает в лесах шабаши. Но я, как ни старался, ничего не слышал… Идиотские суеверия.

Джессика и Барри продолжали встречаться с неизменной регулярностью, раз в полгода. Число и место свиданий назначала Джессика. Они побывали в разных местах: на островках в океане, в покрытых льдами горных ущельях, встречались в грязных портовых отелях и каких-то заброшенных восточных дворцах, потерявшихся в бескрайней пустыне. Обстановка свиданий запечатлевалась в памяти Барри горячечным бредом, обнимая Джессику, он словно проваливался в бездну, не имевшую ни временных, ни пространственных ориентиров. Порой ему казалось, что он развращал малышку из церковного хора, а порой, что был участником поистине фантастических вакханалий, подобно той, что происходила на горе Грау в Варфоломеевскую ночь.

За восемь лет Барри привык воспринимать Джессику как неизлечимую душевную болезнь, он боялся и ждал ее сокрушительных приступов.

Как-то одна из гостей гранд-приема в Бель-Эйр, перуанская певица и танцовщица предложила собравшимся поворожить. Часть приглашенных, с энтузиазмом поддержав Ксенфу, устроила спиритический сеанс. Хозяева, мило отшутившись, поразвлекаться вызовом духов отказались.

Поздно ночью, провожая Ксенфу к автомобилю, Барри попросил ее на минуту задержаться и вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок. Это был гороскоп, вычерченный Лапидусом.

— Я обещал астрологу, составившему эту карту моей жизни, никому не показывать ее… Но когда завзятый материалист встречается с очаровательным мистиком, таким как вы, Ксенфа, побеждает все-таки любопытство. Взгляните, ясновидящая, это абсолютный бред?

Развернув листок, женщина повернулась к фонарю и долго всматривалась в цветные линии. Интригующую улыбку на пухлых губах сменило изумление.

— Это странный гороскоп, мистер Гран. Составлен со всеми необходимыми премудростями, но не похож на ваш. Или вы меня водите за нос, а? Ксенфа пожала плечами, раздумывая, стоит ли затевать с Грантом откровенный разговор. В линиях гороскопа она увидела то, что, несомненно, хотел скрыть от окружающих Барримор.

— Ладно, признаюсь, эти чертежи составлены для моего приятеля. Мы можем его порадовать чем-нибудь?.

— Я не знаю, как объяснить. У этого мужчины необычная карма. Он включен в малый круг. Вот видите эту линию и эту? Они пересекаются С основной и вписываются в магический шестигранник. Планеты поймали вашего друга в капкан. Но не одного, мистер Грант, не одного…

Здесь присутствует молодая женщина из рода странниц, зачарованных странниц… Опасная компания, Барри… И еще некий господин, он и связывает судьбы этих двоих затейливым узлом.

— Что еще за господин? Кто он, латинос, европеец? Какого возраста?

— Лет на пятнадцать моложе вас, Барри. Художник или поэт с тягой к мистическому, загадочному, непознаваемому. Он рожден под двойным влиянием, Сатурна и Юпитера, но еще не испытал их власть… Смотрите, Барри! Совсем скоро этот человек появится на пути вашего друга. Перуанка настороженно заглянула в глаза Гранта. Этот человек должен быть очень осторожен. Его путь пересекут огромные испытания… Ксенфа улыбнулась, заметив испуг Гранта. О, нет, Барри, вы неправильно поняли. Испытания это экзамен, который можно провалить, а можно выдержать с честью.

Глава 19

…Через месяц на конкурсе молодых исполнителей, председателем жюри которого был Грант, предсказанный Ксенфой незнакомец вышел из мрака неведения.

Переводя взгляд с программы конкурса к фигуре сидящего за роялем исполнителя, Барри не мог понять, что привлекло его в этом парне. Теофил Андерс, 1915 года рождения, окончил бостонскую консерваторию по классу фортепиано. В программе Моцарт, Шопен, Рахманинов. Лауреат нескольких посредственных конкурсов, американец, сирота, национальность неизвестна.