Владимир Романовский - Вас любит Президент

– Ничего не поделаешь, – сказал Лерой. – Если, конечно, у вас не остались евро.

– Двадцать или тридцать не хватает.

– Тогда пойдем отсюда.

– Значит, – растерянно сказала Гвен, – мы не можем здесь остаться ночевать?

Лерой уставился на нее. Мигнул. Ощутил сильное желание обнять и поцеловать ее.

– Сожалею, – сказал он. – Все сожалеют, о герцогиня. Вы сожалеете, я сожалею, этот бесполезный дебил ужасно сожалеет. Просто представьте себе весь мир, и что он вам виновато улыбается. «Сожалею, помочь не могу». Обычное дело.

Бесполезный дебил наклонил голову, показывая что он понял и, да, сожалеет.

– А вы ничего не можете сделать? – спросила потерянная Гвен.

– Я могу дать ему в морду. Но делу это не поможет. Слушайте, до рассвета два часа. Мы пойдем … Нет, подождите-ка. Спросите его, нет ли у него бутылки вина.

– Клерки в отеле не продают вино.

– Спорим?

– Перестаньте.

– Спросите его.

Она закатила глаза, но все-таки сказала по-французски:

– Мой спутник хотел бы узнать, нет ли у вас вина.

– Конечно есть, – откликнулся клерк.

– Есть?

– Конечно.

Он взял с них в три раза больше стоимости данной бутылки – примерно треть платы за номер.

– Прекрасно, – сказал Лерой. – Пойдемте обратно на вершину холма. Я покажу вам нечто совершенно потрясающее, милая дама.

Морщась, Гвен снова надела туфли. Хулиганы ушли. Несколько прилично выглядящих индивидуумов разных рас и национальностей собрались на террасе и ступенях.

– Присоединимся к клубу, – сказал Лерой. – Все ждут восхода.

Он открыл бутылку и налил вино в бокалы. Элегантно одетая женщина подошла к ним, неся пластиковый стаканчик, и спросила по-французски с акцентом, не нальют ли ей немного вина.

– Она хочет вина, да? – спросил Лерой.

– Да, – подтвердила Гвен.

– Спросите ее, есть ли у нее настоящий бокал.

– У нее есть стаканчик.

– Это я вижу. Спросите, есть ли бокал.

Гвен спросила. Нет, бокала у женщины не было.

– Скажите ей, чтоб она еблась в рот, – сказал Лерой.

– Почему? Мистер Лерой…

– Сэм.

– Почему вы не хотите налить ей вина?

– Потому, что у нее нет бокала, – объяснил Лерой. – Пить доброе вино из пластмассы – святотатство. Людей, так поступающих, следует пороть на площади.

– Извините, – сказала Гвен женщине. – Он не хочет наливать в пластик. Вот, отпейте из моего бокала.

– Э, нет, не пойдет, – сказал Лерой, останавливая руку Гвен. – Мало ли, может она заразная. Перестаньте сейчас же.

– Она … – Гвен хотела объяснить, что дама скорее всего принадлежит к ее, Гвен, классу. Не объяснила. Ей вдруг пришло в голову, что капризы Лероя ей, в общем, нравятся. Она повернулась к даме. —Ебитесь в рот, – сказала она на очень чистом, очень отчетливом французском.

– Простите? – сказала дама.

– Она австрийка, – сказал Лерой без видимой причины.

– Ебитесь в рот, – повторила Гвен по-немецки.

Отвергнутая вместе с компанейскими ее побуждениями, дама резко распрямилась и отошла, возмущенная.

– Вот и хорошо, – сказал Лерой. – За свободу, Гвен. Вашу и мою.

– Мистер Лерой…

– Сэм.

– Сэм. Сэм? Вы не смотритесь, как Сэм.

– Сэмьюэл Кристофер.

– Сэмьюэл. Лучше. Слушайте, Сэмьюэл … Нет, вас не Сэмьюэл зовут … Вам правда следует мне сказать, откуда вам все это известно … обо мне. Серьезно. И что еще вам известно. Обо мне.

– Всему свое время, – сказал Лерой. – Прозит.

Они пригубили вино. Нет, наверняка он не Сэмьюэл. Она также была уверена, что он не Майкл и не Дейвид. И уж точно не Брайан. Странный человек.

– Приятное пойло, – сказал Лерой, – этот кот-дю-рон. Ничего лучше в данный момент не нужно. Бордо – было бы слишком. Перебор.

Он закурил.

Дюжина человек из разных стран и сословий толпились, хихикали, обменивались псевдо-циничными замечаниями, стоя, сидя и глядя на величественный метрополис с населением в четыре миллиона, семь миллионов с пригородами, в мире с шестью миллиардами душ. Подъехал Бентли с шофером, остановился у собора, из него вышла среднего возраста дама в вечернем платье – и направилась к террасе. Будто он только этого и ждал, пожилой бродяга с тяжелой гривой седых волос и седой бородой притащился от главного сквера. Группа таким образом была вся в сборе.

– Венера, – Лерой показал пальцем. – Юпитер, – снова показал.

Гвен посмотрела на небо. Слева, на востоке, начинало бледнеть.

Вскоре некоторые из куполов внизу, в сердце города – Инвалиды и Пантеон – выделились в тусклом свете с востока. Черный шпиль Нотр Дам стал темнее неба. Одна за другой исчезли звезды, кроме Венеры и Юпитера. Над горизонтом наметилось импрессионистское оранжевое сияние. Идущая под уклон улица посветлела, смесь света и теней обнажила глубину. Шпиль, и вскоре весь лантерн собора, возвышающегося за спинами зрителей сверхъестественного спектакля, созданного вечной мудростью Бога и гением человека, вдохновленного этой мудростью, осветился, нежась в алых лучах восходящего солнца, все еще невидимого.

– Что вы сказали? – спросила Гвен.

– Ничего, – огрызнулся Лерой, достаточно сердито, чтобы она поняла, что он действительно что-то только что ей сказал.

Ноги у Гвен ныли болезненно. Храбрая, она шла с достоинством весь путь к перекрестку на восток от Клиши, где в пять тридцать утра им с Лероем подали прекрасные омлеты с пушистым багетом и плохим кофе. Оба проглотили омлеты и багет и заказали еще кофе. В кафе больше никого не было.

– Я не верю, что вас зовут Сэмьюэл.

– Тогда просто Лерой.

– Лерой.

– Да.

Светило солнце. Кругом было полно свободных такси.

– У меня в восемь тридцать встреча, – сказал Лерой. – Я могу вас сбросить у отеля.

– Нет, – сказала испуганно Гвен. – Не пойдет. Куда вы едете, туда и я.

– Вы уверены? – спросил он. – Вы очень устали, наверное.

– Я … Лучше пусть я буду усталая, чем мертвая. Это во-первых. Также, не вижу, что вы будете делать на встрече без переводчика.

– Мне дадут там кого-нибудь.

– Да, как же, – сказала она с сомнением. – Я думала, это важно. Для вас.

– Да и нет. Я думал, это важно для вас.

– Да, – согласилась она. – В любом случае, я вам нужна.

– Хорошо, – он вздохнул. – Пойдем на метро.

Он взял из ее ладони двадцать евро и купил пачку билетов. После этого он некоторое время стоял перед потертой картой на стене, намечая пальцем маршрут. На этой линии у поездов были обычные колеса, а не резиновые. Вскоре появился поезд, грохоча. Гвен удивилась, увидев, что Лерой нажал на двери какую-то кнопку. Остальные двери остались закрытыми. Она ни разу раньше не ездила в парижском метро. Она несколько раз, в юности, ездила в нью-йоркском.