Медвежий Яр. Часть 2 - Алёна Берндт
– А то я в лесу ни разу не был! – с сарказмом, презрительно ответил Смык, – Вы, деревенские, очень уж нос любите задирать! Будто опытные все, жизнь видели…
Прозвучало это как-то по-детски, с ребячьей обидой в голосе, и Геннадий сокрушённо покачал головой – не хватало еще отморозить себе что-нибудь по Антохиной глупости… но говорить он уже ничего не стал, и так было понятно, что Антон уже не отступится.
– Ну, как знаете, – ответил Семён, поправил шапку и махнул рукой, – Бывайте!
И Геннадий со скрытой тоской наблюдал, как Семён, словно последний луч надежды, скрывается за стоявшими плотной стеной вековыми деревьями. Нехорошо было у него на душе, будто томило её предчувствие.
– Пошли, чего встал! – окликнул друга Смык и зашагал в указанном Семёном направлении.
И два путника, один весёлый и предвкушающий небывалое развлечение, а другой – предчувствующий какое-то ненастье, сгущающееся над ними несмотря на безоблачное небо, двинулись по заросшей кустарником просеке вглубь леса.
Глава 60.
– Да всё, хватит! Выкинь свою бумажку к чертям собачьим! – зло проорал Геннадий и ткнул в бок Антона, который пытался при свете карманного фонарика рассмотреть, что нарисовали они с Семёном этим утром.
– Хотя нет, оставь, не выкидывай, – стуча зубами от холодного сырого ветра, процедил Геннадий, -Пригодится костёр разжечь! Хватит уже, и так всё понятно, что ничего мы не найдём! Может вообще, Семён этот засланный был казачок, и специально нас отправил тут плутать! Смотри, темно уже, никуда мы не дойдём!
– Знал бы, что ты такой нытик, с Проней бы пошёл! – сердито глянув на друга, бросил Смык, – Он, по крайней мере, по лесам ходил в своё время! Говорят, геологом был… А от тебя толку нет, только ноешь, как баба! Ладно! Давай устраиваться, утром поищем дорогу.
Погода и в самом деле к вечеру преподнесла путникам сюрприз. Внезапно, когда ничего вроде бы и не предвещало, налетел резкий ветер, набежали облака и на лес спустился какой-то туман-не туман, но какая-то серая мгла накрыла и лес, и просеку, и видневшийся в далеке просвет – Смык думал, что это и есть русло указанной Семёном Каменки, потому что не так давно они миновали по брёвнам широкий ручей, весь покрытый проталинами. Резко повалил снег. Не густой, но частый и сырой, больше даже похожий на дождь, но от этого было только хуже – оба путника промокли и тут же замёрзли.
Однако попытки развести костёр чуть было не погубили остатки их душевной стойкости, потому что сырые, намокшие от тающего снега и сыплющихся с неба осадков сучья никак не хотели разгораться, и даже не тлели. Не помогли ни специальные охотничьи спички, припасённые в рюкзаке Антона, ни прихваченная для этих целей газета…
– Мммы… мы тут так замёрзнем быстрее, чем это разгорится, – клацая зубами, промямлил Геннадий, – С…сырое всё… Ещё и ссс…снег идёт.
Смык не ответил, только продолжал свои остервенелые попытки разжечь спасительный огонь. Геннадий с трудом поднялся, взял топорик и принялся рубить небольшое деревце. Хотя бы согреться можно, думал он, обрубая тонкие ветки. Спустя примерно час, пока Смык матерился и всё еще не оставлял надежду разжечь костёр, под высокой раскидистой елью образовалось неказистое и корявенькое подобие шалаша.
– Чего т-т…ты там мучаешься, брось уже, – пробубнил посиневшими губами Геннадий, – Тут хоть сверху ничего не летит! Я и так уже почти насквозь промок.
– О! Точно! Может если там, под навесом попробовать, то и получится! – обрадовался Антон, обернувшись и разглядев в сумерках неказистое строение Геннадия, – Помоги перетащить!
Каким-то чудом на глаза Гене попался кусок сухой коры, который отстал от дерева довольно высоко от земли, и был укрыт густыми хвойными ветками. Осторожно отодрав его, он расчистил от тяжёлого, намокшего снега площадку прямо под лапником, который накидал на жерди, и подал знак Антону, чтоб тащил сюда свой несостоявшийся костёр.
Через час оба путника, злые и обессиленные сидели под навесом, прижавшись друг к другу плечом, потому что навес был очень небольшим. Огонь так и не разгорелся, погасив в их душах надежду на хоть какое-то тепло… и надежду пережить эту ночь!
– Похоже, Антоха, останемся мы с тобой здесь навсегда! – стуча зубами и спрятав руки в подмышки, сказал Геннадий, – Я так и думал, будто что-то меня не пускало сюда, зря ты меня не послушал!
– Ч-ч… чего ты сразу каркаешь, – с трудом разлепив замёрзшие губы, ответил упрямый Смык, – Сейчас вот посижу и снова попробую, может и разойдётся огонёк! Вон, кора сухая, я куски отломаю, немного…
– У тебя уже и бумага отсырела! Ничего не разойдётся! Главное – не уснуть! Давай по очереди будем спать понемногу, и друг друга будить! Один спит, а второй пока ходит, чтоб не околели оба!
– Каркаешь постоянно! Околеть-околеть! Привык зад свой греть в моих машинах дорогих! А чуть нос на улицу высунул, и всё, сдулся Генка Буйвол! За что тебя так прозвали, ума не приложу, мямля ты!
– Заткни свою пасть, пока я не заткнул! – рявкнул охрипшим голосом Геннадий, – Тебя чёрт понёс неизвестно куда, непонятно зачем! Вместо того, чтобы реальными делами заниматься! Заигрался ты, Антон Анатольевич! И поэтому сдохнешь здесь, завтрашнего утра не увидишь, потому что в башке у тебя перемкнуло! Надо было оставить девку, пусть бы шла – всё от неё уж взял, сервис твой, заплатил ты копейки! А ты – как та бабка со сказки, подавай всё больше и больше! Смотри, подавишься, когда слишком большой кусок ухватить не сможешь!
– Это кто большой кусок-то? – так же хрипло рассмеялся Смык, – Эта девка что ли, которую ты пожалел?! Мозгов у тебя и правда с гулькин хрен! Не понимаешь ты, в чём тут соль! Так что лучше уж заткнись!
Этих слов Геннадий не выдержал! Вскочил на ноги, за ним вскочил и Смык, и два друга покатились по притоптанными ими же сугробам, сцепившись не на жизнь, а на смерть!
– Ладно, хватит! – сплёвывая кровавый снег, набившийся в рот, прохрипел Смык, – Спустили пар, и будет! Что мы, как две шавки, грызёмся?! Нам бы и правда, не сдохнуть здесь, и как-то пережить эту ночь… Ты прав, Генка! Как всегда прав! Надо было оставаться в Бобровке и сидеть, пока эта змея сама из лесу не выползет! Но… не привык я, сам всё решаю, и это мне в жизни дорогу прокладывает! А не сидение на пятой
