Оксана Семык - Капкан на охотника

Четвертое… Убийца проникал в квартиры, снимая копии с ключей жертвы. До сих пор ключи я таскала с собой в сумке. В общем, сумка моя всегда при мне, но, на всякий случай, с завтрашнего дня буду носить ключи в кармане джинсов, поближе к телу. Пусть попробует этот убийца снять слепок с ключей, покоящихся в районе моего шрама от аппендицита!

Записала.

И тут я внезапно осознала, что эта мера, возможно, безнадежно запоздала: я уже оставляла без присмотра свою сумку с ключами и в квартире Барминых, и в квартире Курицыных и даже при встрече в ресторане с Кожиным.

Бли-и-и-и-н!

Какая же я дура! Дура! Дура!

Если кто-то из них Вениамин, он уже мог воспользоваться этой возможностью. А значит, мог уже побывать в моей квартире!

Как насчет той разбитой вазочки? Была ли это случайность?

А я-то хороша: «Мой дом — моя крепость»! Дура!

Меня начинает трясти. Как же можно было быть такой легкомысленной! Теперь я точно не могу никому доверять! И мне остается только надеяться, что Вениамин пока еще не снял слепки с моих ключей. А если и снял, то еще не все потеряно — нужно срочно сменить дверной замок. Завтра же куплю новый! И новые ключи буду носить только в кармане!

Немного успокоившись от этой мысли, продолжаю размышлять.

Теперь нужно придумать, как поймать этого гада.

Если бы Вениамин вел со мной электронную переписку, как и с остальными женщинами, можно было бы пытаться как-то дирижировать нашими «отношениями». Но теперь притворство отброшено. Он знает, что я знаю, что он знает. Вот ведь, елы-палы, комбинация!

Хорошо бы иметь под рукой парочку дюжих милиционеров! Но в милиции меня даже слушать не станут с моими бреднями про электронную переписку с убийцей, а если следователь Гуляев узнает о моей самодеятельности, то он обязательно исполнит свою угрозу насчёт «соответствующих мер воздействия».

Нанять частного детектива? Вроде, теперь такие у нас есть, как за границей. Но мне это явно будет не по карману.

Нет, ловить придется самой, как я уже решила, «на живца», а значит, брать, однозначно, надо с поличным.

Тогда придется не менять замки́. Мне нужно, чтобы этот гад воспользовался дубликатами ключей, когда придет меня убивать — это будет одним из важных доказательств его преступных намерений. Поэтому продолжу беззаботно разбрасываться своими ключами — терять мне уже, похоже, нечего.

Главное придумать, как скрутить Вениамина при попытке моего убийства, но — что важно! — до того, как ему эту попытку удастся осуществить. Уж очень не хочется потом «проходить по делу» в виде трупа. Лучше быть свидетелем, чем доказательством.

Ладно, позвонит Кожин — попрошу его мне помочь. А если не позвонит, то остаётся только Пашка Шурыгин. Раз уж я его втянула в эту историю, будет логично, если он поучаствует в её развязке.

Стратегия поимки маньяка пока никак не выстраивается в моей голове.

Наконец я сдаюсь, решив, что утро вечера мудренее, а война план покажет.

Я иду в коридор, поднимаю с пола брошенную сумку, вытаскиваю из нее письма Вениамина к Агате и вкладываю их в дневник, туда же добавляю фото Вениамина-блондина в бабской кофте с надписью на обороте — всё-таки это улики. Дневник я кладу на место — в ящик письменного стола.

Желудок издает долгое недовольное урчание, напоминая, что пропустил сегодня обед.

На ужин у меня снова «безопасная» яичница. На всякий случай кормлю ею и Годзиллу. Завтра куплю консервов, а то так мы с кошкой скоро закудахтаем.

Запиваю я немудреную еду водой из-под крана. Уж водопровод-то Вене слабо отравить своими барбитуратами!

Спать я ложусь рано, но сон ко мне не идет, и я еще долго ворочаюсь в постели, вызывая недовольство примостившейся у меня в ногах кошки. Куча разных отрывочных мыслей громоздится в моей голове, не давая заснуть.

То я представляю, что моими трудами преступник схвачен, и я праздную свой триумф; то я вижу свой холодный труп с бороздой от удавки на шее, лежащий под холодным светом люминесцентных ламп в морге; то я чутко прислушиваюсь к шорохам, раздающимся в темноте, сомневаясь, а не убийца ли крадётся сейчас по моей квартире.

Наконец, не выдержав, я встаю, подтаскиваю к входной двери табуретку и водружаю на неё несколько кастрюль и сковородок. Сойдёт за примитивную сигнализацию. Если Вениамин попытается войти сегодня ночью, проснусь не только я, но и весь дом.

После этого я вырубаюсь, но, даже заснув, мне так и не удаётся обрести покой. Всю ночь меня мучают какие-то тягучие, бесконечные сны.

Глава 37

Просыпаюсь я злая и готовая к борьбе.

Не собираюсь сложить лапки, склонить голову набок и подставить шею под удавку какому-то неведомому моральному уроду.

Я тоже буду действовать. Мне просто ничего другого не остается, если я хочу обыграть преступника.

Почему бы мне не провести разведку на улице Машиностроителей? Я набираю Шурыгина.

— Паш, привет, прости, что с утра пораньше. Ты пробил адресок, который я тебе диктовала в прошлый раз?

— Привет, я и сам тебе отзвонился бы чуть позже. Спешки особой нет: адрес, как я и предсказывал, оказался липовым.

— То есть как липовым? Кто там живет? — удивленно вопрошаю я.

— Да никто. На этой улице дома под номером пятьдесят шесть вообще нет. Там всего-то сорок домов. Не расстраивайся ты так. А чего ты ждала? Что убийца вот так просто всем будет раздавать свой адрес?

— Ну, мало ли… — говорю я упавшим голосом.

— Во всяком случае, твоя подруга Агата не вызвала у него желания поделиться правдивой информацией. Попробуй поискать переписку Вениамина с другими женщинами. Может, там что нароешь.

— Да мне Бармин уже обещал письма Вениамина к Ларисе Берсеньевой передать.

— Ну вот там и покопайся. И еще…

— Что?

— Веди себя осторожно, — в сотый раз напоминает Пашка.

— Угу.

Кладу трубку, скрипя зубами от разочарования.

Так. Адрес — туфта. Визит к маньяку отменяется. За какие еще ниточки я могу сейчас потянуть?

Я вспоминаю вчерашнее «мимолетное виденье» в белой «девятке».

Натусик.

С этой девицей явно не все чисто. Значит, ею сегодня и займемся.

Сперва я звоню на работу, Доре Сергеевне, и сочиняю историю о необходимости срочного визита к зубному.

Завотделом мечет гром и молнии:

— Рощина! Ты же у меня только на днях к зубному опрашивалась!

— Так это тот же самый зуб. Плохо, наверное, сделали. Опять разболелся.

Дора сдается:

— Кончай есть сладкое, дуй к врачу и чтобы после обеда на работе, как штык! А Кожин чтоб завтра у меня был на столе готовый!