Оксана Семык - Капкан на охотника

Дора сдается:

— Кончай есть сладкое, дуй к врачу и чтобы после обеда на работе, как штык! А Кожин чтоб завтра у меня был на столе готовый!

Она швыряет трубку, а я прыскаю от смеха, представив Михаила Борисовича, лежащего на рабочем столе нашей завотделом, готового… к чему?

Пока моя фантазия не завела меня слишком далеко, я быстренько собираюсь и, даже не позавтракав, со всеми предосторожностями выскакиваю из подъезда.

Утренний «час пик» уже прошел, поэтому на автобусе добираюсь с комфортом: сидя у окошка. Снова на всякий случай провожаю взглядом все светлые «девятки». За рулем сплошь мужики. «Зайки» не видать. Ничего. Сейчас приеду и на месте сориентируюсь.

Добравшись до дома Берсеньевой, я начинаю «ориентироваться на месте».

Где мне устроить свой наблюдательный пост?

Напротив дома, через улицу, располагаются гастроном, молочная кухня и магазин «Ткани». Первые два объекта я отвергаю. Захожу в третий. Благо витрина у магазина стеклянная, и через нее хорошо видно интересующий меня подъезд.

Под скучающими взглядами трех продавщиц, болтающих между собой, неспешно ковыряюсь в фурнитуре, делая вид, что страшно интересуюсь пуговицами. Не забываю кидать взгляд через дорогу.

Минут через десять к подъезду причаливает «Волга» светло-кофейного цвета. Немного погодя из подъезда выходит мужчина, садится в машину рядом с водителем и уезжает.

Зрение у меня, конечно, не единица, но расстояние невелико, и я успеваю различить Константина Геннадьевича Курицына. Судя по всему, поехал куда-то по делам. А это, наверное, тот самый автомобиль «ГАЗ-24», зарегистрированный на него. Смотри-ка! Личный шофер у него! Живут же люди!

Но не это главное, одергиваю я себя. Главное — Натусик осталась одна. Интересно, как она себя теперь поведет?

А если она возьмет и проспит весь день? А что? У богатых свои причуды. Ей спешить на работу не нужно. А я тут весь день пуговицы перебирать буду?

Хотя к этому моменту пуговицы я перетрогала все. Перехожу на тесьму и кружево, по-прежнему наблюдая за подступами к Берсеньевской квартире.

Прошло еще минут двадцать. Тесьма и кружево давно все перещупаны, я делаю вид, что изучаю текстиль. Продавщицы уже начинают посматривать на меня, как на ненормальную.

И вдруг я заметила, что во двор дома напротив свернул высокий, ладно скроенный брюнет, сильно напоминающий того типа, что я видела вчера в машине рядом с «зайкой». Я делаю охотничью стойку: ага, процесс пошел!

Вспомнив, как в прошлый мой визит из-за двери берсеньевской квартиры доносились голоса четы Курицыных, я не придумываю ничего лучше, чем попытаться хоть что-то подслушать.

Словно ошпаренная, выскакиваю из магазина, спиной чувствуя красноречивые взгляды продавщиц: «Не, ну точно ненормальная!» Еще несколько минут уходит на то, чтобы пересечь проезжую часть и добраться до дома напротив.

Я влетаю в подъезд и топаю по лестнице. Моя цель — второй этаж, как я помню по предыдущему визиту. Но в тот момент, когда я уже почти достигаю лестничной площадки второго этажа, замок в двери квартиры номер восемь щелкает, и из нее выходит тот самый брюнет, а за ним Натусик.

А вот этого я не предусмотрела…

Отступать поздно и некуда. Брюнет меня уже заметил и вперил в меня свой взгляд. Если я сейчас развернусь и побегу вниз, это будет самое подозрительное, что только можно сделать в такой ситуации.

Я попалась!

Зайка запирает квартиру и поворачивается ко мне. Я в это время заканчиваю подъем по лестнице, и мы все трое оказываемся лицом к лицу на площадке второго этажа.

Картина маслом.

При ближайшем рассмотрении брюнет оказывается еще привлекательнее: у него необычные ярко-синие глаза, идеально прямой нос, мужественный подбородок и красиво очерченный рот с чувственно и чуть капризно изогнутой верхней губой.

Черт! Неужели такие мужики бывают на самом деле? Да еще ходят по улицам нашего провинциального города?

Синие глаза смотрят изучающе, и я теряюсь под этим взглядом.

Брови Натусика при виде меня сперва удивленно ползут вверх, но потом сходятся на переносице, и она прищуривается:

— А, это вы, не помню, как вас там… — первой подает она реплику.

— Галина Михайловна, — напоминаю я «свое» имя, которым представилась «зайке», делая вид, что не замечаю ее хамства.

— Что это вы тут делаете? Вы к нам? Зачем?

От таких вопросов в лоб я моментально теряюсь. Я не успела приготовить никакой хоть мало-мальски правдоподобной версии, зачем мне «к ним», поэтому выдаю первое, что приходит на ум:

— Нет, не к вам. У меня тут подруга живет, в девятнадцатой квартире.

Тут в нашу беседу встревает брюнет:

— Девятнадцатая это же на пятом? Что же вы пешочком, а не на лифте?

А он еще и не дурак. Быстро соображает!

— А у меня клаустрофобия, — снова импровизирую я и, видя, как непонимающе хмурится Натэлла Николаевна, поясняю. — Боюсь замкнутого пространства. Никогда не пользуюсь лифтом.

— Да-а-а? — заинтересованно произносит брюнет, продолжая меня внимательно рассматривать.

Натусик, по прежнему хмурясь, смотрит на меня так, словно что-то вспоминает.

— Ладно, идем, — наконец нервно произносит «зайка» и дергает спутника за рукав и, не прощаясь, величественно проплывает мимо. Блин, да она на целую голову выше меня!

Брюнет тоже начинает спускаться по лестнице вслед за Натусиком, но по пути еще раз оборачивается и обжигает меня коротким синим взглядом.

Поймав этот взгляд, я понимаю, что нельзя стоять столбом у берсеньевской квартиры: следуя собственной лжи, продолжаю топать наверх, стараясь производить как можно больше шума. Но вот хлопнула входная дверь подъезда. Все. Можно прекратить этот спектакль. Я, прислоняюсь к стенке и, проскользив по ней спиной, опускаюсь на корточки.

Сыщица! Пинкертон недоделанный! Это ж надо так проколоться!

Какого черта было выдумывать некую подругу? Хорошо, если «зайка», бывавшая тут лишь наездами, не знакома с обитателями подъезда! Тогда эта чушь, может, еще и прокатит.

Ну что мне стоило соврать, что меня снова направили к Константину Геннадьевичу из редакции? Что-то, мол, не так с теми главами, которые я забирала в прошлый раз. Ах, его нет дома? Ну, тогда я зайду позже. Вот и все! Элементарно!

Крепка задним умом! Это преследует меня всю жизнь. Проклятый «эспри д’эскалье»! «Эффект лестницы», как его называют французы. Это когда тебе необходимо быстро принять решение или дать ответ, ты теряешься, говоришь что-то невразумительное, а после, как говорится, «выйдя за дверь на лестницу», вдруг понимаешь, как надо было отреагировать правильно, но, увы, уже поздно.