Медвежий Яр. Часть 1 - Алёна Берндт
Одинокий фонарь на перроне маленького полустанка освещал такую же одинокую фигуру встречающего Лизу Архипа Фомича, зябко кутающегося в куртку от пронизывающего осеннего ветра.
– Ну что, Лизок, как там наш больной? – Архип Фомич, покряхтывая, взял из рук Лизы сумку, и она подумала, что только сейчас заметила, как сдал дед Архип за последнее время…
– Да ничего, больной себя и больным-то не считает, – грустно усмехнулась Лиза, – Домой собирается проситься.
Архип Фомич, знавший Лизу с самого её рождения, сразу же уловил всю горечь, которую Лиза так тщательно хотела сейчас спрятать. Ей нужно было всё обдумать, и решить, как поступить дальше.
– Что, Лизок, вроде бы и разрешилось всё, и Виталий наш на поправку идёт, а думы у тебя невесёлые. Что на душе, расскажи деду.
– Да… не знаю, просто устала, наверное, – Лиза сама еще не могла хоть как-то уложить все мысли в голове, не то, чтобы еще их озвучивать, – Решила уйти обратно в мастерскую к Николаю Никифоровичу. Не получается у меня рисовать весёлых матрёшек, когда на душе невесело.
– Дак может и правильно, если того душа просит, – покачал головой Архип Фомич, – Николай то уже ведь тоже в возрасте, тяжеловато одному ему. Да и всё переживает, что некому будет мастерскую передавать. Хотя, сам я считаю, что матрёшки твои тоже хороши, зря ты считаешь, что не получаются они у тебя.
Лиза улыбнулась на похвалу. Но как объяснить, что в последнее время она с великим трудом вымучивает из себя какой-нибудь новый весёлый образ улыбающейся румяной красавицы… Нет у неё вдохновения, нет того самого настроя в душе, когда всё получается и всё рождается само собой.
– Ну, я считаю, что ни к чему сидеть и себя терзать. Зачем занимать чужое место? Придёт другой человек, с новыми идеями и мыслями. Производство от этого только выиграет.
– Может и так, я ведь не художник, не понимаю, как у вас там талант устроен. А всё равно рисуешь ты хорошо. Матери-то уже сказала?
– Нет еще, не говорила. Пока еще мне замену найдут… Думаю, вот соберемся все, Виталия выпишут, вот тогда и скажу.
– Не пожалеешь? Подумала бы…
– Я думала. Времени у меня больше появится, а то я Федьку не вижу почти. Хорошо, что вот вы у меня есть, а так рос бы ребенок у меня в садике, как придорожная трава. Конечно, в мастерской и заработок поменьше, но я думаю, нам хватит. Единственного сына хочется всё же чаще видеть, а то прихожу, когда он уже спит. И ухожу, когда еще спит.
– Что же ты, вы молодые еще, родите с Виталием ребятишек, да побольше, Федюньке братиков-сестрёнок. Чтобы бабки не передрались, кому кого воспитывать, надо чётное количество!
Лиза невольно рассмеялась, согрелась душа, она была дома. Вскоре показалась сама усадьба, светившая оставленным для них, поздних путников, над крылечком фонарём.
Укладываясь в кровать, Лиза всё никак не могла перестать думать про тот разговор с Мариной. И всё пыталась придумать, как же сказать Виталию, что не выйдет за него… и вообще, как же сказать, что разные у них судьбы. И как сказать об этом домашним… Уснула усталая Лиза только под утро.
Однако, с домашними всё оказалось гораздо проще, чем себе надумала Лиза. Несколько дней спустя, когда все в усадьбе ждали выписки Виталия, который сообщил, что его переводят домой на амбулаторное лечение, Лиза и Екатерина Александровна припозднились, чаёвничая за столом.
– Доченька, ты не сердись на меня, я тебя хочу спросить, – начала Екатерина Александровна, которая давно уже наблюдала Лизаветину задумчивость, – Мне кажется, не радостно у тебя на душе…. И это связано вовсе не с увольнением твоим и сменой работы, я думаю, дело тут в ваших с Виталием отношениях.
– Да, наверное, всё собралось в «букет», вот и думаю, про всё сразу, – Лизе не хотелось расстраивать мать, да и что ответить, она сама не знала.
– Ты знаешь, я тебе хочу рассказать одну историю, – Екатерина Александровна чуть покраснела, видимо история была очень для неё не проста, – Помнишь, когда отца не стало, к нам стал заезжать Павел Петрович Куликов? Ты должна его помнить, представительный такой мужчина, они с отцом долго работали вместе, и после его кончины он продолжил Володины разработки. Да и нас очень тогда поддержал, выхлопотал нам пенсию за отца.
– Да, помню его, конечно, – кивнула Лиза, – Он привозил мне краски и кисти, мастихин импортный подарил, до сих пор им пользуюсь.
– Года три тогда прошло после ухода Володи, стал Павел Петрович всё чаще заезжать… А после напрямую сказал, предложил мне уехать с ним в Пермь, его туда приглашали на какую-то должность. Человек он хороший и добрый, одинокий к тому же… Да и для тебя в Перми какие были перспективы, не то, что здесь. Всё я тогда головой своей понимала, и вроде бы уже и собралась. А в последний момент – не смогла… Здесь мой дом, здесь вся память моя о человеке, которого я любила всю жизнь, и люблю до сих пор, хоть его уже и нет на этом свете…. Но знаешь, я до сих пор не уверена, правильно ли я поступила тогда, ведь ничто не может вернуть ушедшего человека… Но прими я тогда другое решение, твоя жизнь, жизнь моей дочери, могла сложиться совершенно по-другому.
– Ты хочешь сказать, что жалеешь о том, что осталась в усадьбе?
– Я не знаю, Лизанька… иногда думаю, что жалею, а иногда кажется, что это было верное решение. Жизнь такая непростая штука, и как бы мы ни думали, как бы ни раздумывали, а она сама распорядится так, как назначено. Но я не желаю тебе прожить эту жизнь в одиночку.
– Мам… а ты смогла бы жить с Павлом Петровичем? Ведь ты его не любила… смогла бы жить с нелюбимым человеком и тем самым… обманывать его…
– Наверное, не смогла бы, – вздохнула Екатерина Александровна, – Думаю, потому и не поехала тогда…
– Вот и я думаю, что не смогу. Хотя я, как и ты когда-то, не уверена, что это решение правильное.
Глава 20.
Никто не слышал разговора между Виталием и Лизой, никто не знал, что они
