Татьяна Устинова - Близкие люди

– Ты не знаешь, как делают обыски? – спросил он у Белова. – Или ты тоже детективов не читаешь?

– Наверное, в карманах надо смотреть, – предложил Белов, подумав, – что ты просто так швыряешь?

– Ну и смотри. Что ж ты не смотришь?

Белов придвинулся поближе, но шарить в муркинских карманах не спешил.

Окошко, наполовину завешенное пожелтевшей газеткой, уже совсем по-вечернему синело. Дрожащий свет лампочки делал сумерки за стеклом совсем непроглядными.

Хотелось домой, есть и спать.

Как там Иван?

Сегодня из школы его забирала Клара Ильинична, и он наверняка бузил. По возвращении домой Степану предстоит выслушать длиннейшую лекцию с перечислением всех Ивановых преступлений. Несмотря на обещания, которые Степан регулярно давал себе, он непременно разорется и будет метать громы и молнии в поникшую Иванову голову и вздрагивающую от горя спину, и они помирятся только после того, как уйдет Клара Ильинична, и Степан еще полночи будет терзаться угрызениями совести, а утром все начнется сначала.

Что придумать? С кем отправить его в Озера или на море?

Где искать няньку, которая придется по душе Ивану и вынесет все превратности их быта?..

– Обычное барахло, – пробормотал рядом Белов, – ничего интересного. Пошли, Степан.

– Ты все карманы пересмотрел?

Степан отлично видел, что Белов пересмотрел совсем не все карманы и что он явно делает над собой усилие, чтобы продолжать копаться в куче барахла, вываленного на кровать.

– Ни записных книжек, ни телефонов, ничего, – под нос себе сказал Степан. – Хотя какие телефоны… зачем ему телефоны…

Он отшвырнул последние мятые и грязные джинсы и огляделся. Жилье как жилье. В меру грязное, неуютное, обезличенное и как будто ничье. На стенах – картинки с голыми девицами. В металлической сетке посуда – то ли немытая, то ли от времени и трудной жизни ставшая желтой и страшной Лампочка без абажура. Смятые одеяла. Весь угол заставлен пыльными водочными бутылками. Красота.

Степану даже в голову не приходило, что быт может быть таким мрачным. А он-то еще сокрушался по поводу собственного!

Повеситься хочется.

Кое-как, комом, он запихал Володькино барахлишко обратно в клетчатый чемодан и защелкнул замки.

– Н-да-а-а…

Голые девицы и те были приклеены кое-как. У некоторых из них имелась лишь половина тела, нижняя или верхняя, криво оторванная. Другие были составлены из двух разных половин, причем одна к другой никак не подходила. Даже приклеить как следует девиц Муркину было неохота и лень. Что ж это за характер такой!

В изголовье кровати висел офисный календарь, выглядевший среди обилия девиц так дико, что Степану захотелось его снять. Эти календари в сувенирных пакетах он подарил всем своим сотрудникам на Новый год. В зависимости от места в табели о рангах к календарю прилагался еще какой-нибудь сувенир – ручка с зажигалкой, шикарный ежедневник, бутылка “Гжелки” или конфеты в расписной коробке… Календарь состоял из трех частей – текущий месяц, прошедший и предстоящий. На картинке был изображен во всей красе офис компании “Строительные технологии”.

От одного взгляда на этот сияющий офис Степану стало противно, и календарь он снял.

Странное дело.

Что-то было у него внутри. Он был слишком толстым в том месте, где его опоясывала прозрачная лента с передвижным окошком для числа. Лента даже оттопыривалась немного.

– Что там? – заинтересованно спросил Белов.

Степан пожал плечами.

– Сейчас посмотрим…

В календарь была вложена тоненькая – листов двадцать – тетрадочка с Микки-Маусом на обложке.

– Что это такое, Степа?

Степан открыл тетрадочку на первой попавшейся странице.

Даты. Заглавные буквы, могущие означать все, что угодно. Циферки. Столбики. Значки доллара.

И почерк!.. Аккуратнейший, ровный, мелкий, как будто его обладатель работал не на стройке, а в научном институте.

Степан посмотрел на Белова. Белов посмотрел на Степана.

– Что это такое?

– Откуда я знаю!..

– Но… он же это… прятал. Зачем он это прятал?!

– Понятия не имею. Я не понимаю даже, что это такое, и тем более не понимаю, зачем это прятать!

– А это… точно его?

Степан оглянулся и посмотрел на пустой гвоздик, с которого он, ни о чем не подозревая, снял злополучный календарь.

– Это же его кровать? Точно?

– Точно его, – подтвердил Белов.

– Значит, и календарь его, и тетрадь его. Вряд ли кто-то станет держать собственные тайны над чужой кроватью.

Они помолчали. Степан испытывал острое желание засунуть тетрадку обратно под прозрачную ленточку, вернуть календарь на место, а еще лучше отправить в помойку вместе со всем остальным барахлом.

Вот черт. Сглазил. Только что думал, что ничего особенного – криминального! – не может быть у такого примитивного типа, как Володька Муркин! Впрочем, что криминального в тоненькой тетрадочке, тоже пока не ясно. Может, он карточные долги записывал?

– Дай посмотреть, – попросил Белов.

Степан отдал ему тетрадочку и, веером растопырив листы, потряс календарь, однако больше ничего из него не выпало.

– Странно, – сказал Белов довольно равнодушно, – похоже, какие-то денежные расчеты…

– Дураку ясно, что это денежные расчеты, – буркнул Степан. – Там кругом долларовые значки. Ты знаешь еще что-то, кроме денег, что измеряют в долларах?

– Может, он на бирже играл?

– Или был владельцем казино “Метрополь”?

– Степ, что ты злишься?

– А что ты несешь?!

– Ну придумай что-нибудь поумнее!

– Не могу, – сказал Степан устало. – Ничего я не могу придумать, ни умнее, ни глупее. Я вообще больше думать не могу.

– Кстати, может, это и не его тетрадь вовсе.

– Почему это?

– А потому что видишь, какие суммы тут указаны? А мы у него не то что денег, мы у него даже сберкнижки не нашли!

– Может, искали плохо? – предположил Степан и с тоской оглядел стены, как бы приготовляясь разобрать их по досочке. – Или убийца забрал?

– Типун тебе на язык, – рассердился Белов. – Какой еще убийца?

– Страшный, – ответил Степан коротко, – страшный и ужасный, как вся моя жизнь. Пошли, Эдик! Завтра придется все поиски сначала начать.

– Это еще зачем? – спросил Белов недовольно.

– Затем, что мы действительно не нашли ни сберкнижек, ни тайников, а деньги, судя по этой тетрадочке, к нему откуда-то поступали.

– Или от него куда-то поступали!

– Эдик, от него, если только мы оба имеем в виду одного и того же разнорабочего Муркина, никакие деньги никуда поступать не могли. Разве не ты в нашей конторе подписываешь ведомости на зарплату?!

– Ну и что? – спросил Белов запальчиво. – И из этого ты делаешь вывод, что его прикончили?