Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы - Элеонора Бостан
И какой в этом смысл, едва не рассмеялся Вадим, любой взрослый может, особо не напрягаясь, перешагнуть этот «неприступный» забор. Барашки, вздохнул он про себя, видимость им всегда важнее сути. Они живут в выдуманном мире: если ты поставил забор – ты в безопасности, если к определенному возрасту обзавелся семьей (не важно, счастливо или нет) – ты нормальный член общества, если ты хорошо зарабатываешь – тебя надо уважать. Он с презрением окинул взглядом этого тупого барашка, возомнившего себя не таким как все, считающего себя таким уникальным и ценным… и тут же взгляд его изменился, как будто кто-то переключал эмоции в его голове нажатием кнопки. Не время показывать свое истинное лицо. Еще не время.
Вдоль домика по узкой дорожке они прошли в на удивление просторный двор, там, прижимаясь к стене домика, стоял гараж, с виду, размерами даже больше, чем жилище. Вадим сразу отметил множество окон, больших и закованных в решетки. Хоть на это ума хватило, подумал он, пока они приближались по бетонной дорожке к странному строению, по обеим сторонам дорожки росла трава, не газонная, просто сорняки, несколько деревьев – яблоня, слива и рябина – свешивали на улицу свои длинные ветки, низенький забор им нисколько не мешал, а вот рядом с гаражом росло какое-то громадное дерево, накрывая ту часть двора зеленым куполом. Перед входом в гараж бетонная дорожка расширялась и превращалась в площадку, от которой две колеи, проложенные прямо в земле, вели к символическим воротам. Игрушечный домик, игрушечный забор, игрушечная жизнь, подумал Вадим, останавливаясь и дожидаясь, пока его спутник подберет нужный ключ и откроет дверь. В метре от нее в той же стене были ворота, через которые художник и выезжал, а между ними висел старинный резной фонарь, совершенно не сочетающийся с обстановкой.
– Знаю, надо бы его спилить, – художник кивком указал на толстенный ствол и могучие корни, выпирающие из земли, – закрывает весь свет. Но его сажал мой дед, это вроде как наша семейная реликвия. И потом, я всё равно предпочитаю работать под открытым небом. Пусть Вселенная видит. Хотя она итак видит, да?
– Наверное, – безразлично ответил Вадим и тут же добавил, – а про дерево надо написать и снять его, поставить картины возле него, и тебе стать рядом. Но это уже завтра, когда свет будет.
При мысли о том, что его удовольствие растянется еще на один день, глаза художник сверкнули, как падающая звезда. Краем глаза Вадим уловил движение слева, повернулся. В окне гостиной маячил тощий силуэт – панк-паинька мониторил обстановку. И до тебя очередь дойдет, мысленно сказал ему Вадим, проживай последние минуты своей пустой жизни.
– Проходите, – Анатолий вошел первым и включил свет, не мертвый белый свет обычных энергосберегающих ламп, а мягкий, светло-желтый. На освещении этого места он явно не экономил.
Гараж был огромным помещением прямоугольной формы. Вдоль стен были развешаны полки и шкафчики, тянулись стеллажи с покрышками, инструментами, множеством банок, баллонов, бутылок и баллончиков. Прямо подарок, восхитился Вадим, этот болван как будто знал, как должен умереть, и старательно к этому готовился. Всё запланировано и записано в Книге Жизни, хранящейся в Небесной канцелярии, да, это бы ему точно понравилось, подумал Вадим и улыбнулся. Художник заметил его улыбку.
– Ну как? – Спросил он, – хорошо я тут устроился?
– Идеально!
И Вадим снова не солгал.
Посередине стояла кроваво-красная Хёндай, но она занимала лишь небольшую часть возле ворот, а всё остальное пространство было отдано картинам. Напротив ворот вдоль всей стены тянулась сплошная столешница, под ней – тумбы, набитые бог знает чем, над ними через равные промежутки высоко располагались окна, все забранные решетками. Света они давали много, но из-за высоты никто не мог увидеть, что творится внутри. Опять хорошо! Подобным образом окна были размещены по всему периметру, и все слишком высоко, чтобы дать возможность любопытным поглазеть. Те, что находились над тумбами и столешницей – заваленной всяким хламом, а также кистями, палитрами с засохшими красками и обломками рам – были чисто вымыты, остальные – не в лучшем виде. Но он же сказал, что редко работает здесь, вспомнил Вадим, да и свет всё равно крадет дерево, вот зачем ему это дорогое освещение. Впрочем, скоро оно уже не понадобится.
На мольбертах за машиной стояли несколько пейзажей и что-то абстрактное, Вадим метался взглядом по картинам, ища ее, ту самую, ради которой он всё это затеял.
– Может, их как-то расставить? – подал голос Анатолий, – или мне стать рядом? Или как?
– Так, – Вадим тряхнул головой, заставляя себя выйти из этого лихорадочного состояния, картина всё равно от него никуда не денется, так что надо расслабиться и наслаждаться спектаклем. Сто лет МХАТу, подумал Вадим, так они в детстве говорили о безбожно врущем и притворяющемся человеке. Сейчас этим человеком был он. – Сначала, я думаю, надо сфоткать и отослать Эльвире Аслановне твои лучшие работы. Она всё же ждет. А потом займемся нашими делами.
– Отбери пять лучших по твоему мнению, – продолжил Вадим, изучая холодными глазами помещение, запоминая каждую деталь, каждую мелочь, которая сможет пригодиться. – Расставь их там, – он кивком указал на свободную площадку перед столешницей, – я быстро сфоткаю и отправлю. К окончанию съемок ты уже будешь знать предварительный вердикт.
– Это как? – Побледнел вдруг художник.
– Это – понравилось ей или нет.
– А если не понравится?
– Она профессионал, как ты и сам знаешь. – Сухо ответил Вадим, – не обязательно любить шоколад, чтобы торговать им. Она может не влюбиться в твои картины, но оценить потенциал, понимаешь?
– Да.
– Ну, тогда за работу!
Художник двинулся к своим картинам, составленным возле стен, стоящим на столешнице, прислоненным к стеллажам, он шел уверенно, точно зная, где какую работу искать. Похвально, отметил Вадим, хоть здесь всё четко и без бардака. Он стоял, едва сдерживаясь, чтобы не начать кусать губы, где-то среди этого хлама его ждала Фатима, путевка в золотую жизнь – в этом придурок с браслетами не ошибся, она-таки стала счастливым случаем, хоть и не для него.
– А может, больше, чем 5? – Спросил Анатолий, в его руках были две работы, на взгляд Вадима – обе ни о чем, но тот никак не мог выбрать.
– Почему нет? – благодушно согласился Вадим, он уже четко знал, что будет делать. – Остальные отнесем в дом, а сейчас – только 5.
– Ладно, – художник со вздохом вернулся к отбору картин. Где же ты, думал Вадим, ощупывая глазами каждую раму, каждый краешек листа бумаги, прикрепленный к картонному основанию для удобства.
– Ты там не выбирай слишком долго…, – начал было он, и вдруг слова застряли в горле,
