Ольга Строгова - Дневник грешницы

Карл широко раскрыл свои ставшие совершенно темно-синими глаза и уставился на нее так, будто в первый раз увидел. Вообще-то так оно и было – никогда еще за все время их знакомства он не видел суховатую, сдержанную, холодно-ироничную как к ученикам, так и коллегам (за что те единодушно прозвали ее Воблой) Ирину Львовну в подобном возбуждении.

И с чего, спрашивается, она так разошлась? Он же обещал ей помочь в поисках. А раз обещал, то сделает. Сделает – в любом случае, независимо от ожидаемых результатов. И она это знает.

– Откровенно говоря, ничего подобного я не чувствую, – осторожно произнес он. – Но готов согласиться, что дальнейшие письма твоей прабабки могут содержать информацию о моем прадеде.

– Спасибо и на этом, – горько усмехнулась Ирина Львовна.

Тут ей в голову пришла мысль до того, на первый взгляд, нелепая и странная, до того не свойственная ее вообще-то трезвому, уравновешенному и здравому рассудку, что она замолчала и даже отвернулась от Карла.

Карл терпеливо ждал. Потом, несколько встревоженный, положил руку ей на плечо.

Ирина Львовна мужественно преодолела искушение – повернувшись, коснуться ее губами.

– Если ты так уверен в собственной правоте, – медленно, по-прежнему не глядя на Карла, произнесла она, – я предлагаю пари. Я утверждаю, что у моей прабабки с твоим прадедом были любовные отношения и что в письмах мы найдем тому доказательства. Ты утверждаешь, что твой прадед хранил верность этой своей Мирославе… по крайней мере в том, что касается Аннет.

– Да, я так полагаю, – помедлив, отозвался Карл.

– Значит, ты согласен? – Она по-кошачьи быстро взглянула на него.

– Ну, если тебе так хочется. – Карл пожал плечами и убрал свою руку с ее плеча. – На что будем спорить?

– Разумеется, на «американку»!

И Ирина Львовна протянула ему свою узкую, почти не дрожащую ладонь.

Карл внимательно посмотрел на нее.

– «Американка», если не ошибаюсь, означает исполнение любого желания? – уточнил он.

– Именно. А тот, кто, проиграв, откажется, – тот трус и недостойная личность. Слышал, наверное, что карточный долг – это долг чести? Так вот, в «американке» все гораздо серьезнее…

– Слышал, – кивнул Карл. – И про карточный долг, и про «американку». Только у нас в Швейцарии это, наоборот, называется «русское пари». Но при этом желания должны быть реально исполнимые…

– О, в этом можешь не сомневаться, – усмехнулась Ирина Львовна, – ничего сверхъестественного я от тебя не потребую!

– Ты — от меня. Не потребуешь, – с непонятным выражением повторил Карл.

Ирина Львовна вдруг почувствовала, что зарвалась. И зарвалась непростительно. Вот сейчас он встанет, вежливо извинится перед ней, сказав, что ему пора, что вечером они с сыном и Аделаидой идут в цирк. Завтра утром он вспомнит об оставшемся в Цюрихе неотложном деле… и все кончится, не успев начаться. О нет, он не откажется от своего обещания помочь ей, он просто перенесет все… на более позднее время. На осень, на зиму, на будущее лето…

И правда – куда спешить-то? Если оставшиеся письма пролежали где-то больше ста лет, то почему бы им не полежать еще пару месяцев? Или лет? В общем, маньяна…

Ирина Львовна, оставив свою руку висеть в воздухе, закрыла глаза и досчитала до десяти.

Потом еще раз. Потом…

– Я согласен, – сказал Карл.

Его сухие горячие пальцы сжали ее ледяную от волнения ладонь – и сразу же отпустили.

Карл явился к завтраку со значительным опозданием. Ирина Львовна уже покончила со второй порцией яичницы с беконом, тремя чашками кофе и горкой густо намазанных сливочным маслом тостов, а его все не было.

Аделаиду, терпеливо кормившую сына овсяной кашей, отсутствие мужа не беспокоило. Она была занята тем, что уговаривала маленького Сашу не капризничать и съесть еще ложечку «за маму, за папу», обещая на десерт клубничное варенье. Саша ничего не имел против ложечки «за маму», но варенье требовал вперед.

– Вылитый отец, – фыркнула Ирина Львовна. Аделаида подняла на нее свои безмятежные светло-серые глаза и улыбнулась.

– Так оно и есть, – миролюбиво согласилась она. – Причем – во всех отношениях.

Ирина Львовна почувствовала, что ее одернули. Мягко так, интеллигентно, почти незаметно, но… одернули.

Гораздо более неприятным было другое ощущение – что Аделаида гораздо умнее и проницательней, чем предпочитает казаться.

Ирина Львовна тряхнула свежеокрашенными и свежезавитыми каштановыми кудрями, и неприятное ощущение исчезло.

И тут появился Карл – с тарелкой овсянки в одной руке и большим зеленым яблоком в другой. Ирина Львовна стыдливо прикрыла салфеткой свою тарелку с остатками бекона.

– Давайте обсудим наши дальнейшие планы, – предложил Карл. Он мигом покончил с кашей (маленький Саша только ротик открыл от изумления, чем немедленно воспользовалась Аделаида), откинулся на спинку стула и сочно захрустел яблоком. Вид у него был весьма довольный, и Ирина Львовна подумала, что предложение обсудить планы с его стороны есть не что иное, как простая вежливость. На самом деле он уже все решил.

Потом она подумала о том, какие у него белые и ровные зубы – как у голливудского актера. И при этом настоящие, собственные, не металлокерамика какая-нибудь или, скажем, новомодные виниры.

Ирина Львовна со вздохом облизнула свои, далеко не безупречные, верхние резцы.

Аделаида вопросительно приподняла тонкую, изящного рисунка, темную бровь.

Карл, неверно истолковав действия Ирины Львовны, поднялся, взял у стойки такое же яблоко и протянул ей.

– Спасибо, – опустив глаза, полыхнув персиковым румянцем, поблагодарила его Ирина Львовна. – Так что ты говорил о дальнейших планах?

– Я кое-что предпринял, – сообщил Карл, благосклонно наблюдая, как его сын по уши погрузился в честно заработанное варенье, – но, к сожалению, пока безуспешно. Разыскать в Москве следы сестры твоей бабушки Татьяны Николаевны пока не удалось. Но мне обещали помочь. Это займет определенное время, дня три-четыре или даже неделю. А пока… не съездить ли нам в Ярославль?

– Прекрасная мысль, – горячо поддержала его Ирина Львовна. – Я пошла собираться! А на чем поедем – на автобусе или на электричке?

– Ну зачем же на электричке, – возразил Карл, – я взял в аренду автомобиль. Через четыре часа будем уже на месте.

– В Ярославле может быть прохладно – все-таки 300 км к северу, – деловито заметила Аделаида, – я возьму для Сашеньки шапочку и куртку.

– Конечно, – согласился Карл, – бери все, что считаешь нужным. Возможно, мы проведем там несколько дней.