Дочь Моргота (СИ) - "calling my name"

— Это его ты хочешь опоить эликсиром? Ни к чему… то, что пробуждает зелье, есть в нем и так, а большего между вами не случится.

Серый маг замолчал, неодобрительно нахмурившись, и беззвучно зашевелил губами, про себя заканчивая невысказанное.

— О… Боромир!

Приказав стражникам открыть ворота, Силмэриэль с трудом подавила желание побежать навстречу, как деревенская девчонка, и броситься на шею, уткнувшись лицом в пахнущую дымом костра, конским потом и въевшейся кровью ткань темно-зеленого плаща. Удержало смущение перед Гэндальфом, и поднявшийся в душе жалкий страх увидеть в прищуренных серых глазах равнодушие и удивление вместо радости.

Мысли сына наместника вполне могли занимать гораздо более важные и значимые вещи, чем интрижка с симпатичной айну-полукровкой — колечко Саурона, или гондорский трон. Пока она не подлила ему эликсир Гэндальфа, чтобы всегда думал только о ней… он непременно сработает, светлые понимают в любви гораздо больше темных.

И как она могла не почувствовать раньше Серого мага того, о ком так часто вспоминала, желая заглушить пробудившийся страх и многолетнюю неутолимую тоску… о том, чего ей никогда не даст ни гондорец, ни роханские конники, ни Гэндальф.

— Ты зря ищешь мудрости у Сарумана, Боромир. Он давно не желает добра людям… и всем не порожденным Тьмой живым созданиям. Тебе стоит продолжить путь в Раздол, возможно, там ты все же сумеешь понять…

— Не слушай его… — жарко зашептала Силмэриэль, хватая неприязненно нахмурившегося Боромира за обжегшую теплом руку, гораздо чаще и охотнее сжимавшую меч, чем ласкавшую дев. И сейчас он мягко отстранил ее, желая возразить магу.

— Саруман говорил мне, что у людей и эльфов нет шансов против Мордора… и их действительно нет, если только…

— Кольцо не станет служить тебе против истинного хозяина, а лишь погубит… превратит в призрака, покорного его воле. Некоторые властные и гордые люди считали так же… и стали Девятью кольценосцами.

Я помогу тебе получить желаемое, сын Дэнетора, если…

— Для тебя — все, что угодно, Силмэ… кроме того, что хотел твой отец.

Смириться перед властью Саурона и Сарумана Белого… на самом деле одного лишь Саурона. Папа впал во власть рокового заблуждения, как самая ничтожная из его жертв. Нет, ей нужно от Боромира совсем не это.

Боромир, наконец, позволил увлечь себя вниз, в дышащую раскаленным паром и дымом тьму, без отвращения или испуга пытаясь разглядеть происходящее там. Силмэриэль плотнее прижалась к нему, наслаждаясь ощущением защищенности, покачивающийся над пропастью деревянный настил уже совсем не пугал. Чрезмерно вошедший в роль папочки (это согревало ее и придавало сил, но только не сейчас) волшебник не последовал за ними, орки и подземные мастерские были ему глубоко отвратительны.

— Кому ты служишь?

Силмэриэль постаралась произнести это как можно жестче и увереннее, как сказал бы отец. Низко кланяющиеся госпоже и с почти невыносимым для слуха грохотом и лязгом кующие мечи и копья в мастерских орки заставили Боромира взглянуть на нее гораздо внимательнее.

— Тебе… Силмэриэль.

Полуорк раболепно коснулся губами подола ее платья, сверкнув недобрым взглядом раскосых глаз на гондорского витязя — инстинктивная ненависть к убившему немало его собратьев передалась твари с памятью предков.

— С твоей армией… можно завоевать Мордор. Или…

Легкая неприязнь — не испытывать ее к темным тварям военачальник Гондора не мог — сменилась нескрываемым восхищением перед подвластной ей (пока еще, все гораздо более зыбко, чем он думает) силой. Жалея, что рядом нет папиного растворителя, с ним все на удивление легко и просто, Силмэриэль крепче взяла Боромира под руку, прижимаясь всем телом.

— Защитить Гондор?

Силмэриэль понизила голос, наклоняясь ближе к его лицу… заметно смягчившемуся и не столь отчужденно-надменному, как еще недавно, во время спора с Гэндальфом. Жесткая щетина слегка царапнула кожу, заставив глубже вздохнуть от странного удовольствия.

— Конечно, если я им прикажу… ты прикажешь. И даже получить то… чем когда-то владел Исилдур. Ты не повторишь его судьбу… не слушай Гэндальфа.

— Саруман все-таки научил тебя… искушать и убеждать?

С трудом оторвав взгляд от копошащихся под грязевой пленкой полуорков, Боромир взял ее за подбородок, чуть насмешливо заглядывая в глаза.

— А за это я должен поцеловать тебя, как ты просила в прошлый раз?

Подобострастно скалящиеся орочьи морды расплылись перед глазами, сливаясь с темно-бурыми неровностями стен. Силмэриэль лишь глупо улыбнулась, не отводя взгляда от обветренных в многодневных походах надменно поджатых тонких губ, во все сильнее шатающемся мире лишь они остались четкими и незыблемыми. Самодовольно ухмыльнувшись, как очередной смазливой трактирной служанке, Боромир притиснул ее вплотную к стене, зажимая беспомощно приоткрывшийся рот грубовато-настойчивым поцелуем.

========== Часть 10 ==========

— Останься со мной… — не думая о еще недавно страшившем ее отказе прошептала Силмэриэль, как только Боромир оторвался от ее губ, не разжимая до боли плотно сомкнувшихся за спиной рук. В недающем глубоко вдохнуть стальном кольце объятий хотелось остаться навсегда, укрывшись от ожидающих снаружи сомнений и холодной пустоты… и больше никого не бояться. — Не уходи с Гэндальфом.

— Не могу, крошка… я вернусь, как только… — став чуть серьезнее, пробормотал он, вновь почти касаясь губ. Тепло дыхания, лишающее воли сильнее темного колдовства, заставило покрыться мурашками и зажмуриться, крепче хватаясь за его плечи.

— Но я могу немного задержаться…

Силмэриэль громко вскрикнула от неожиданного и невозможного ощущения… настолько невозможного, что она пережила маленькую смерть, на миг полностью потеряв связь с реальностью. Жесткие пальцы, бесцеремонно проскользнув за незаметно распутанную шнуровку, совершенно немыслимым образом коснулись груди, сжимая и поглаживая мгновенно затвердевшие соски.

Страх, упоение болезненно приятными ощущениями и смутная обида застряли комом в горле, не давая сказать ни слова… давно желанная ласка оказалась слишком небрежной и умелой, не похожей на безумно-смертельную нежность из сумасшедших снов. Скольких трактирных служанок славный гондорский витязь столь же развязно хватал за грудь, держа второй рукой кубок с вином? И теперь в ряду до дрожи зливших ее картинок в воспоминаниях гондорца появится ещё одна.

Все равно… все равно им повезло больше, чем до сих пор ей. И он никогда впредь не возжелает их… а только ее. Картинка с ней станет последней, она об этом позаботится.

— Любовь вносит свет в самые темные места… и темные души. Сама увидишь, Силмэриэль.

Когда придет время.

— Г… Гэндальф?

От неожиданности она даже не смутилась, тем более еще больше смущаться было некуда, лишь резко откинулась назад, выругавшись от приведшей в чувство боли в затылке. Боромир, тут же отпустив ее, вздрогнул и тоже не удержался от нехорошего слова, неприязненно косясь на мага.

— Ты же говорил… что ни за что сюда не спустишься.

Силмэриэль попыталась мило улыбнуться и хоть чем-то заполнить воцарившееся неловкое молчание, чтобы незаметно поправить платье. По-прежнему маячащие на заднем плане похабно хихикающие полуорки оказались последней каплей, заставившей почувствовать себя невыносимо глупо.

До сих пор постоянно готовый разразиться многословными поучениями и рассказами о былом Гэндальф словно не расслышал ее, неожиданно спокойно рассматривая собирающихся вылупиться из грязевой пленки полуорков и лишь слегка усмехаясь в бороду. Обиженно взглянув на не пришедшего на помощь Боромира — гондорец не попытался ее поддержать или сгладить неловкость, а лишь со своим обычным высокомерием молча скрестил руки на груди — Силмэриэль невпопад сказала первым пришедшее на ум.

Она ранее почти решилась спросить об этом у Гэндальфа, но то забывала, то не могла выбрать подходящий момент. От Боромира ей нечего скрывать… такое точно не стоит, пусть впечатлится.