Эва Хансен - Цвет боли. Красный

— Да.

— Наверное, пытались удержаться руками… Хорошо, что молодой человек появился довольно скоро, не то могли вообще задохнуться.

Разговор ничего не прояснил. В Южном госпитале я оказалась по воле Ларса, который то ли пожалел, не добив, то ли наоборот спас. Вот и думай теперь.

Кстати, почему он спрашивал о татуировках Анны и откуда знает о левом мизинце?

От размышлений меня отвлек зашедший в палату врач, он объяснил, что снимки моей головушки ничего угрожающего не показали, конечно, асфиксия даст о себе знать, но это не страшно. Нужен отдых и уход, тем более, гипс с рук мне снимут через неделю.

— Рентген показал, что головки суставов целы, значит, нужно только дать им самим вернуться в прежнюю форму. К Новому году будете как новенькая. Только очень прошу больше не лазить по лестницам со связками проводов в руках. Если бы не молодой человек, вы могли погибнуть.

«Или наоборот не попадать к вам», — возразила я мысленно.

— Спасибо, доктор. Впредь буду осторожней.

— Звонила ваша родственница, бабушка, если я правильно понял, сказала, что через час приедет, чтобы забрать вас в Бюле. Так?

— Какое имя она назвала?

— Оса Линдберг. Все верно?

— Да, — я невольно улыбнулась.

Вот кого я рада видеть всегда — Осу Линдберг, мою обожаемую бабушку! Но почти сразу я впала едва ли ни в панику, бабушку обмануть не удастся, она нюхом чует вранье, особенно мое. Ей-то что говорить?!

А почему она мне не позвонила? На бабушку это не похоже. Оса Линдберг, узнав, что ее внучка в больнице, конечно, примчится, но обязательно перезвонит с дороги. Внутри росла волна страха. Это не бабушка звонила в больницу! Тогда кто? Кто бы это ни был, я никуда не поеду. Руки в гипсе — вцеплюсь в кровать зубами! Еще мгновение, и я начала бы вопить на весь Южный госпиталь, что меня хотят похитить террористы, но вовремя сообразила сделать пару глубоких вдохов. Это учеба папы, тот наставлял, что если тебя охватывает паника, трижды глубоко вдохни, нормализуя дыхание, и только потом паникуй.

Помогло, успела сообразить, что телефона со мной нет, видно остался валяться где-то дома. Или у Ларса. Или в приемной больницы, куда меня привезли.

— Мари, где мои вещи или их вообще не было?

— Вот все, что было на вас — в пакете. Молодой человек только назвал ваше имя и адрес, мы нашли номер страховки.

В пакете мобильника не оказалось, значит, он действительно у Ларса или дома. Это не есть хорошо, — говаривала моя немецкая родственница. Ларсу ни к чему знать все номера моих абонентов, да и мало ли кто мне мог звонить за это время. Одна надежда, что мобильный и впрямь остался на подоконнике в кухне, где я изливала душу Анне.

А что если его забрала Анна? Тоже не слишком здорово…

Вот влипла!

Зато ключ от квартиры лежал в пакете. Это уже лучше, можно попросить бабушку поискать мобильный.

— Все в порядке?

— Да, Мэри. Просто я испугалась, что мне не звонят, а сейчас сообразила, что Ларсу было не до мобильного, когда он спасал мне жизнь.

Прозвучало настолько убедительно, что я сама поверила в этакую спасительную миссию Ларса Юханссона.

Бабушка примчалась быстрее, чем через час, до Бюле совсем недалеко.

Оса Линдберг удивительная женщина. Как бы я хотела быть на нее хоть чуть похожей в умении устраивать жизнь свою и окружающих, а главное — в умении общаться с людьми. Я замкнутая и стеснительная, бабушка наоборот. Она общается по-королевски, как это называет папа.

Так и есть, стоит Осе Линдберг появиться где-либо, все начинает вращаться вокруг нее. Временами мне кажется, что Господь сам мир создал только, чтобы в нем было комфортно моей бабушке. При этом Оса Линдберг не прикладывает ровно никаких усилий, никем не командует, ничего даже не требует, она просто живет. Но живет как-то так, что окружающие считают себя обязанными ей помогать, оберегать, создавать комфортные условия.

У бабушки не бывает проблем с заглохшим мотором или спущенным колесом, если машина заглохнет, тут же образуется очередь из желающих впрячься в постромки, чтобы докатить с ветерком автомобиль куда угодно. Если окажутся проколоты все четыре колеса, то Осу Линдберг прямо в автомобиле донесут на плечах, не дожидаясь эвакуатора. Ей помогают везти чемодан, даже если бабушка об этом не просит, показывают дорогу, бросая свои дела, открывают двери… Сама Оса Линдберг принимает это с королевским видом, причем, какой-нибудь средневековой королевы, для которой неудивителен брошенный в грязь плащ или согбенные спины взамен сломанной подножки кареты.

Я не сомневалась, что лишь завидев ее приближающегося «Жука», все служащие госпиталя с администрацией во главе выстроятся вдоль подъездной дороги, чтобы доложить, что внучка жива и почти здорова.

Наверное, действительность не слишком отличалась от моих подозрений, потому что, только поговорив с бабушкой по телефону, врач пришел сообщить мне о ее предстоящем визите, а когда она появилась в больнице собственной персоной… Может, я и преувеличиваю, но персонал точно подтянулся, поправил форму и благоговейно провожал взглядом небольшую фигурку, вокруг которой суетились мой врач и еще пара невесть откуда взявшихся администраторов.

О приближении Осы Линдберг я смогла догадаться по тишине в коридоре, цоканью каблуков (у нее вся обувь на каблучках, если это не кроссовки, конечно) и по особой ауре, опережающей бабушку на полсотни метров. Дверь в палату еще не успела открыться, а Мари уже встала с кресла и быстро спрятала книгу.

— Жива? И, слава богу, остальное поправимо!

Я была расцелована в обе щеки, палата мигом осмотрена придирчивым взглядом, под которым Мари поспешила приоткрыть окно, врачи царственным кивком отпущены на волю, правда, на всякий случай не ушли.

— Дома расскажешь, что произошло. Почему телефон не отвечал?

— Ба, он остался в квартире. Ларсу видно было не до телефона…

И зачем сказала про Ларса, теперь придется объяснять, кто он такой. Хотя, бабушка о нем слышала, но не все же.

— Я могу оставить внучку здесь на часик, пока съезжу за ее вещами в квартиру?

— Да-да, конечно! — ответ был произнесен всеми тремя медиками в один голос, они словно наперебой старались убедить Осу Линдберг, что ее драгоценной внучке не угрожает в палате никакое новое повешение.

— Хорошо. Что еще взять, кроме мобильника? Кстати, где он там у тебя, чтобы я не обнюхивала всю квартиру на манер ищейки?

— Мобильник где-то в кухне, должен быть на окне. Еще возьми, пожалуйста, сумку и переодеться.

Бабушка махнула рукой:

— Сумку возьму, а переодеться найдется дома. Вернусь через час.