Наталья Калинина - Не жди моих слез
Он задумался.
— Ты, кажется, права. Тогда я буду приезжать к тебе когда захочу. Дай ключи.
— Тебя выследят.
— Нет. Давай ключи. — Он больно сжал мои запястья. — Если не дашь добром, возьму силой.
Я дала ему ключи.
Весь день я была не в своей тарелке. Меня мучил самый настоящий страх — я не хотела оказаться пленницей собственных страстей. Дело в том, что мне очень понравилось заниматься любовью с Никитой. Я была влюблена в его молодое красивое и сильное тело.
Он нагрянул вечером того же дня. Мне казалось, я схожу с ума — я весь следующий день думала только о том, чем буду заниматься ночью.
Ловушка захлопнулась.
Через два дня Наташка сообщила мне, что Никита исчез и родители заявили в милицию.
— Боюсь, связался с нехорошей компанией, — сказала она. — Он так изменился за последний месяц. Все из-за матери. Никита ее очень любил.
Этого еще мне не хватало — менты, взламывающие мою дверь и застающие нас… С Никитой говорить на эту тему бесполезно — парень явно собой не управляет. Что же делать?
— Послушай, я сегодня вечером еду к своим. Ленька приболел, — на ходу изобрела я. — Но только никому ни слова, ладно?
— Почему? — изумилась Наташка.
— Тут меня один тип преследует. Боюсь, он… Словом, мне нужно на несколько дней исчезнуть.
— Счастливая. — Наташка тяжело вздохнула. — Наверное, он настоящий мужчина.
Ее поэт оказался педиком. Она все еще переживала этот момент.
— Я не люблю его. Даже боюсь. Понимаешь, я…
— Ты какая-то странная. Если бы меня кто-то преследовал… Может, укроешься у нас на даче? — предложила Наташка.
— Он знает про дачу.
— А кто он такой? Из какого института? И почему ты, собственно говоря, бегаешь от него? — приставала Наташка.
— Он мне не нравится.
— В постели или как?
О, эти бабские беседы — я их и раньше ненавидела, теперь же они меня просто раздражали.
— Я не собираюсь за него замуж, понимаешь? А так я не могу.
— Глупая. Настоящий секс можно иметь где угодно, кроме супружеской постели, — изрекла сильно поумневшая за последнее время Наташка. — Я теперь и маму стала понимать. Думаю, у папочки вся мужская сила перекочевала в мозги…
Я отбыла вечерним поездом, не заезжая домой. Если бы я туда заехала, я бы там осталась. Этого нельзя было делать.
Дверь мне открыл Леня — загорелый, красивый, улыбающийся. Я утонула в его объятьях.
— Инфанта вернулась! — объявил он всему дому. Впрочем, в сей ранний час в наличии оказались лишь бабушка с Ленькой. — У тебя озабоченный вид, — сказал Леня, когда бабушка понесла его тезку умываться. — От кого-то сделала ноги?
— Все-то ты знаешь. — Я протянула руку и крепко стиснула его запястье. — Мне так нужна твоя энергия. Я совсем растерялась.
— Зря. — Он смотрел на меня и загадочно улыбался. Загадочно и радостно. Хотя глаза были печальными. А может, серьезными — трудно сказать. — Что-нибудь придумаем. Инфанте все еще нужен шут?
Я рассмеялась почти весело. Он подхватил меня на руки и понес в мансарду. Мы упали на ковер и стали бороться как маленькие дети. Вдруг Леня сел на меня верхом, наклонился, взял в обе ладони мое лицо и сказал властно:
— Выкладывай. Все как на духу.
Я выложила. Хотя еще минуту назад даже не представляла, как смогу рассказать о случившемся Лене. Он внимательно меня выслушал.
— Понравилось? — спросил он, когда я закончила рассказ.
— Очень. Но парню еще нет пятнадцати. Это… да, это какой-то бред. Меня осудят за растление малолетних.
— Громко сказано. Ты сама еще малолетка, инфанта.
Он откинул с моего лба растрепавшиеся волосы и потерся носом о мой нос.
— Этот мальчишка способен на все.
— А ты попала в притяжение его магнитного поля, — подхватил Леня. — Но мое сильнее. Ты чувствуешь это?
— Да. — Я на самом деле это чувствовала. — Как странно. Ведь я всю ночь…
— …Страдала об этом парне. — Он усмехнулся. — Я летел через Москву и хотел тебя навестить. Раздумал в самый последний момент.
— Когда это было?
— Позавчера ночью. Ты была с ним?
Я молча опустила глаза.
Леня быстро вскочил, подсунул под меня обе руки, и я в мгновение ока очутилась у него на руках. Он сидел на ковре, скрестив по-турецки ноги, и качал меня как младенца. И все время смотрел на мои губы.
— Хочешь поцеловать меня, но боишься. Нет, ревнуешь, — поправилась я.
Он усмехнулся.
— Шут не может ревновать инфанту. И наоборот. Верно?
Я промолчала. Я подумала, что не хотела бы услышать от Лени то, что только что услыхал от меня он. Очень не хотела бы.
— Тебя уже пора произвести…
Он прижал палец к своим губам.
— Еще не пришло время, инфанта. Зачем торопить события?
Мы совсем не говорили о маленьком Леньке, но я видела, как смотрел на него Леня-большой. По-моему, они были похожи. Правда, мне очень этого хотелось, и я вполне могла ошибиться. Мы целый день втроем играли на ковре. Мне казалось, с моей души свалился камень. Время от времени я ловила на себе любопытные Лёнины взгляды. Мне казалось, он все время порывается мне что-то сказать.
— Говори же наконец, — приказала я.
— Инфанта, я не смогу заниматься с тобой тем, чем вы занимались с тем парнем. Я боюсь тебя заразить.
— Я и не прошу. А врать мне не надо.
— Не буду, — серьезно сказал он.
За ужином мы выпили шампанского. Я почувствовала себя так, как чувствовала два года назад. Родители, мне кажется, еще лучше — ведь у них теперь был Ленька.
Я первая встала из-за стола и пожелала всем спокойной ночи.
Я курила и смотрела в усыпанное звездами небо. Я прозевала его появление. Его лицо внезапно оказалось на уровне моего. Но между нами было оконное стекло.
Я открыла рот, чтоб закричать, но тут же инстинктивно зажала его обеими руками. Он расплющил о стекло нос, пытаясь заглянуть в глубь моей комнаты.
Я рванула на себя балконную дверь и очутилась в его объятиях-тисках.
— От меня не убежишь, — сказал Никита, втаскивая меня в комнату. — Чего ты испугалась, дурочка? Нам так хорошо вдвоем.
У меня закружилась голова. Мы упали на кровать. Я не помню, что было дальше, потому что мы набросились друг на друга как два голодных дикаря на кусок мяса. Мы с Никитой очень подходили друг другу в плане секса, хотя ни ему, ни мне недоставало опыта.
— И что дальше? — спросила я, тяжело дыша на его плече. — Милиция отыщет тебя и здесь.
— Черта с два. Разве ты не заметила? Я выкрасил волосы и приклеил усы.
Я только сейчас обратила внимание, что Никита превратился в брюнета. Усы он, разумеется, успел снять.
— Но… ты ведь не сможешь… жить у меня.
— Почему? Ты можешь сказать им, что я твой муж или жених. Если и не поверят, все равно проглотят. Предки есть предки.
— Не могу я им так сказать, — пробормотала я.
— Из-за того типа, с которым курила в саду? Он твой любовник?
— Тише. Он мой… брат.
— Расскажи эту байку кому-то еще. Он смотрел на тебя как… как будто все время хотел тебя поцеловать.
— Мы давно не виделись. — Я вздохнула. — Я очень люблю своего брата.
В тот момент я на самом деле думала о Лене как о брате.
— Говори правду: ты с ним спала?
Этот Никита был настоящий Отелло, и я знала, что завтра на моей шее непременно проступят синяки от его железных пальцев.
— Нет. — Я ловила ртом воздух. — Он что-то вроде педика.
Никита медленно разжал пальцы, положил мне голову на живот и свернулся калачиком.
— Я люблю тебя, — прошептал он и заснул сном младенца.
Я не могла сомкнуть глаз. Страшно хотелось курить. Я осторожно переложила голову Никиты на маленькую подушечку. Он даже не шевельнулся. Я набросила халат и, тихо приоткрыв ляду, спустилась босиком вниз.
Леня спал в комнате под лестницей, в которую можно было попасть еще и с балкона, опоясывающего дом с трех сторон. Я выскользнула в сад, перелезла через невысокие перила. Его дверь была приоткрыта — у нас в доме всегда духотища.
Он лежал лицом к стенке. Я сбросила халат на пол и забралась к нему под одеяло. Он не спал — я точно знала это, — но никак не прореагировал на мое появление.
— Что мне делать? — спросила я, стуча зубами от холода и нервного напряжения.
Он хранил молчание.
— Скажи хоть что-нибудь. Только не молчи.
Я принялась тормошить Леню за плечи.
Он наконец перевернулся на спину. Я видела, как поблескивают в темноте его глаза.
— Инфанта, тебе хорошо с этим мальчишкой. В этом нет ничего дурного. У тебя здоровый организм. Все нормально.
У него был сонный голос.
— Я сказала, ты мой брат. Иначе он вполне может тебя убить.
— Зачем? Было бы смешно, если б я претендовал на тебя, инфанта. Так и скажи ему.
— Но что мне делать? Как от него избавиться?
