Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга вторая
— Тем более что господин де Серийяк заплатит вам весьма приличную цену… Благодарю вас, Мари… Я не ошибся в вас! В одном вашем ноготке больше мудрости, чем в головах всех прочих обитателей Мартиники, вместе взятых!
Демарец уже принес на подносе прохладительные напитки, когда в гостиной появился генерал. Он был в веселом расположении духа и с довольным видом потирал руки.
Сразу заметив гостя, он тотчас же направился к нему и, протянув руку для приветствия, воскликнул:
— Добрый день, кавалер! Весьма рад вас видеть. Я без остановок доскакал сюда от самого Форт-Руаяля. И уж думал, что вконец загоню свою лошадку, пробираясь по самым труднодоступным местам, но мне так хотелось вернуться до вашего отъезда…
— Вы, должно быть, смертельно устали, генерал.
— Смертельно, другого слова и не подберешь… И еще с этой проклятой подагрой — вот уж воистину подвиг!
— От всего сердца благодарю вас, генерал. Я тоже счастлив и в восторге от вашего восхитительного гостеприимства. Я наслаждался здесь всеми радостями, каких только можно было пожелать, и к тому же успел немало потрудиться!
— Тем лучше, весьма рад!.. Но я не намерен вас отпускать, не выполнив прежде самого сокровенного вашего желания… Сейчас мы с вами выпьем пуншу… Демарец, подайте-ка пунш.
Он указал Мобре на стул, и тот немедленно уселся. Генерал устроился подле него.
— Ну так что же? — поинтересовался кавалер. — Удалось вам повидаться с моими голландцами?
— Да, я встречался с капитаном «Мадейры» и видел ваших голландцев. Все устроилось самым наилучшим образом. Вы и представить себе не можете, как я вам признателен. Десять из этих голландцев уже работали на южных сахароварнях. Они немедля взялись за дело. Первые пробы были сделаны при мне, в присутствии отца Бонена, главы иезуитов Форт-Руаяля. И результаты превзошли все наши ожидания!
Он был счастлив как ребенок, и эта радость вызвала улыбку на устах Реджинальда. Генерал протянул ему бокал, взял другой себе и, прежде чем поднести его ко рту, проговорил:
— За ваше здоровье и ваши успехи. Я в неоплатном долгу перед вами, кавалер, и никогда не устану это повторять! Теперь торговля наша пойдет в гору! Это принесет процветание всем колонистам острова, а стало быть, и всей Мартинике!..
Он отпил глоток напитка, в котором плавала четвертинка лимона, потом снова обратился к гостю:
— Итак? Вас по-прежнему интересует Гренада?
— Более чем когда бы то ни было прежде, — заверил его Мобре. — И вот по какой причине: если бы мне удалось, генерал, убедить вас вступить в переговоры с господином де Серийяком, которые не потребовали бы слишком много времени, я мог бы скорее стать свободным, иначе говоря, покончить со своей миссией и наконец обосноваться здесь, на острове, воспользовавшись концессией, что вы любезно пообещали мне предоставить…
— Кстати, теперь у меня уже есть кое-что для вас на примете. Очень доходные земли. Пригодные как для индиго и табака, так и для сахарного тростника… Да-да, вот видите, я уже все обдумал!
— Я очень рад, генерал! Теперь вам остается только решиться уступить мне Гренаду. А потом небольшое путешествие до Сент-Кристофера и обратно — и вот я уже колонист!
Дюпарке снова взял свой бокал, не спеша потянул пунш и заметил:
— Я говорил об этом деле с моей женой. Признаться, я отнюдь не был склонен расставаться с этим островом… Но в конце концов мадам Дюпарке нашла весьма убедительные доводы, и мне пришлось согласиться, тем более что вы вполне заслужили мою самую искреннюю признательность. Итак, я готов продать вам этот остров как доверенному лицу, представляющему интересы господина де Серийяка. Думаю, мы быстро с вами придем к согласию касательно условий продажи. Единственное, что меня беспокоит, это каким манером господин де Серийяк предпочтет со мной расплатиться.
— С этим у нас не будет хлопот! Половину суммы я передам вам из рук в руки наличными, а на другую половину выпишу вексель.
— Превосходно, сударь! Мы с вами уладим все эти дела после ужина. Я намерен послать Демареца в Сен-Пьер за Дени Меланом, юристом, а потом вы сможете покинуть нас, когда вам будет угодно…
В тот момент в комнату вошла Мари. И сразу прочитала по лицам обоих мужчин, что они весьма довольны друг другом. Жак пояснил ей, к какому решению они только что пришли.
Однако в ответ она воскликнула:
— Но вы так устали, генерал! Почему бы вам не отложить все это дело до завтра? Думаю, господин де Мобре вполне может подождать еще один день… И потом, подумайте о бедном Дени Мелане, ему ведь как-никак уже стукнуло шестьдесят… Согласитесь, просить человека в таком преклонном возрасте проделать верхом путь от Сен-Пьера до замка, да еще глубокой ночью…
— Разумеется, — согласился Реджинальд. — Мы вполне можем заняться этим завтра. И даже, если вам будет угодно, генерал, вместе спустимся в Сен-Пьер и посетим этого юриста… Я намерен откланяться и пуститься в путь послезавтра спозаранку.
— Послезавтра так послезавтра, это как вам будет угодно, — ответил генерал.
Кавалер поднял голову и увидел, что к ним неслышными шагами приближается мадемуазель де Франсийон. Она услыхала последнюю фразу и судорожно прижала руки к груди. Она была бледна как полотно.
Реджинальд де Мобре же тем временем расспрашивал генерала насчет караибов. Он интересовался, правда ли, что нет никаких оснований опасаться племен, занимающих северную часть этого острова, и не предпринимали ли они когда-нибудь попыток вторгнуться в южную часть.
— Нет, ни разу, — ответил Дюпарке, — никогда. Хотя это вовсе не значит, будто им можно полностью доверять. Несмотря на все наши соглашения, они вполне способны спуститься в один прекрасный день с холмов и перерезать глотки всем нашим колонистам. Но я принял на этот случай свои меры предосторожности. Я намерен надежно укрепить этот замок, сделать его еще более неприступным, чем сейчас. Кстати, кавалер, если желаете, пойдемте со мной, и я покажу вам постройки, которые задумал возвести здесь, чтобы в них могли постоянно жить две сотни вооруженных солдат, и место, где я размещу батарею из двадцати пушек, в случае атаки с моря они смогут поддерживать своим огнем боевые действия из форта Сен-Пьер.
— Подумать только! — удивился Реджинальд. — А мне и в голову не приходило, что у вас есть подобные намерения. И как вы полагаете, скоро ли вам удастся завершить ваши приготовления?
— Месяца через два. Здесь, в этих краях, никогда не следует тратить времени попусту. Если некоторым деревьям требуется десяток лет, пока они начнут приносить плоды, — что ж, ничего не поделаешь, но вот по этой-то самой причине и следует сажать их, не теряя времени! Здесь даже час потеряешь — и уже ничего не наверстаешь никогда… Пойдемте же, кавалер…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Последняя ночь кавалера де Мобре в Замке На Горе
Итак, жребий брошен. Он возвращается на «Мадейру». Завтра утром спозаранку он покинет Сен-Пьер, а оттуда отправится прямо в Форт-Руаяль, чтобы сесть на корабль.
Вот о чем думал кавалер де Мобре, сидя один у себя в комнате и рассеянно перебирая рисунки, что он успел сделать в разных уголках острова. Он был весьма доволен собою. Генерал не на шутку удивился бы, догадайся он, насколько хорошо понял гость все его объяснения касательно задуманного им переустройства и дальнейшего укрепления Замка На Горе. На самом же деле Реджинальд даже набросал — конечно, небрежно, одними штрихами, но, сразу чувствовалось, знающей рукой — все строения, что вырастут вскоре подле сахароварни, чтобы разместить в них две сотни солдат, как, впрочем, и саму батарею. Зато рисунок, на котором был изображен сам форт, оказался прямо-таки шедевром скрупулезной точности.
Однако более всего радовала душу господина де Мобре купчая, подтверждающая, что Жак Диэль Дюпарке, верховный правитель и владелец Мартиники, уступает в пользу господина де Серийяка остров Гренаду. Бумага была составлена по всей форме, с соблюдением всех требований закона, и ею Реджинальд дорожил куда больше, чем всеми прочими трофеями!
Со всеми предосторожностями, каких требовали предметы столь драгоценного свойства, он аккуратно завернул рисунки и положил пакет под подушку.
Потом подумал: интересно, придет ли нынче Жюли помочь ему скоротать ночные часы, которые всегда тянутся так медленно? Не теряя надежды на приятную компанию, он проверил, открыта ли дверь и не запер ли он ее по рассеянности на ключ.
Потом решил раздеться и лечь в постель.
Он начал расстегивать камзол. Освободил из плена мнущей их плотной ткани каскады лент и кружев, когда вдруг услыхал робкий стук в дверь. На мгновенье прервал свое занятие и прислушался, но шум затих, чтобы минуту спустя возобновиться, но уже в виде каких-то едва слышных жалобных вздохов.
