Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга вторая
— Иными словами, вы хотите сказать, что мы могли бы купить себе покой в обмен на Гренаду?
— О нет, вовсе не в обмен, ведь я предлагаю купить его у вас по поручению господина де Серийяка!
— И как намерен поступить с ним господин де Серийяк?
Реджинальд сделал жест, призванный одновременно изобразить полное безразличие и глубокую скуку.
— Нам-то что за дело! К чему задавать себе подобные вопросы? Оставим это господину де Серийяку, пусть делает с ним все, что ему заблагорассудится!
— Но ведь, если он уступит затем Гренаду, французское владение, англичанам, это же будет настоящее предательство!
— Ах, Мари, дорогая моя Мари, ну к чему все эти громкие слова?! Заметьте, ведь именно с громких слов и начинаются все войны. Они вечно изрядно отличаются от реальности. Давайте сделаем предположение: вы продаете Гренаду господину де Серийяку и вам сразу удается избежать серьезного конфликта, в результате которого в руках англичан рискуют оказаться Мартиника, Гваделупа и все прилежащие острова. Это ведь и есть дипломатия, чистой воды дипломатия, разве не так? Вы отводите беду, защищаете своих подданных, помогаете сохранить человеческие жизни, предотвращаете голод и лишения… А уж как господин де Серийяк распорядится потом Гренадой — это его забота. Но называть господина де Серийяка предателем только потому, что он поступил бы таким же манером, как и вы, променяв этот остров на мир и покой, но только в более обширных пределах… это уж, увольте, чересчур… Неужто вам и вправду хотелось бы, чтобы этот благородный дворянин кончил на виселице?!
— Но я никак не могу взять в толк, — не унималась Мари, — как это такой всесильный человек, как господин Кромвель, позволил себе унизиться до переговоров с нами!
Он кинулся к ней и опустился на одно колено.
— Ах, Мари, — вскричал он, — милая Мари, вы не понимаете?! Неужто это правда? Неужто вы не догадываетесь, что по ту сторону океана и понятия не имеют о том, что творится сейчас в этих краях? Капитан Томас Уорнер, что заправляет делами на Сент-Кристофере, похоже, вообще забыл, что на свете существует Европа! Он пользуется советами одного приора, такого же пьяницы, как и он сам. И уж, во всяком случае, не от них Кромвель может получать достоверные сведения об истинном положении дел в этой части света. Протектор куда больше доверяет суждениям своего посланника, своего осведомителя, наделенного особыми полномочиями!.. И если я говорю вам, что я ваш друг, то надо мне верить, надо довериться мне во всем!
Коленопреклоненный у ее ног, он говорил все это с такой искренностью, с таким пылким, влюбленным, красноречивей всяких слов выдающим глубокие чувства взглядом, что ей показалось, будто он говорит правду.
Она улыбнулась. Если все это так, подумала она про себя, то ведь, если разобраться, это благодаря ей, благодаря дружбе, что связывает ее с этим человеком, им удастся отвести смертельную опасность, нависшую над Гваделупой и Мартиникой! И что такое, в сущности, Гренада в сравнении с нападением англичан на все французские владения в этих краях?..
Он не шелохнулся — он по-прежнему стоял перед нею, опустившись на колено, будто моля ее о помощи.
— Ну, хоть теперь-то, — вновь заговорил он, едва увидев, как на устах ее заиграла слабая улыбка, — хоть теперь-то вы поверили, что я и вправду друг вам? Если бы я вынашивал какие-нибудь коварные замыслы, разве дал бы я вам возможность получить секрет отбеливания сахара? Разве стал бы я делать вам такие признания, не будь у меня уверенности, что в вас я найду человека, который сможет меня понять? Ведь теперь вы знаете обо мне вполне достаточно, чтобы бросить меня в одно из мрачных подземелий Сен-Пьера, где со мной обращались бы как со шпионом. Слов нет, это вряд ли понравилось бы господину Кромвелю… Но главное, все это время я вынужден был бы оставаться в бездействии и в конце концов не смог бы осуществить своего замысла — избежать войны и решить самые сложные вопросы мирным путем…
Не было сомнений: он не лгал. Внезапно ее словно осенило. Ах, как напрасны были все ее страхи! Она-то думала, будто сюда явился влюбленный, видела в нем просто чересчур настойчивого любовника, а на самом-то деле это оказался тонкий дипломат, которому доверена важнейшая миссия. Как же глупа она была, вообразив, будто он вознамерился соблазнить Луизу! Человек такого ума и таких здравомыслящих суждений!
— Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, чтобы убедить генерала продать господину де Серийяку Гренаду?
— Но почему бы вам не поговорить с ним самому?
— Вы же сами видели, я уже попытался, но он, похоже, ничуть не склонен не только расставаться с Гренадой, но даже вести об этом хоть какие-то переговоры. По правде говоря, мне не хотелось бы повторять господину Дюпарке то, что я сказал вам, движимый одной лишь нежной к вам привязанностью… Ведь мужчина, генерал-лейтенант, никогда не сможет посмотреть на вещи теми же глазами, что женщина, подруга, какие бы услуги я ему ни оказывал. Но я слыхал от людей, да и сам вполне уверен, что если вы пожелаете мне помочь, он согласится уступить Гренаду…
— Да, пожалуй, если я стану настаивать, — согласилась она едва слышно, — он не сможет мне отказать.
Он взял ее руки в свои.
— Ах, Мари, мощь Англии растет день ото дня. Но пока я жив, с вами не случится никакой беды. Я буду давать вам советы. Я сделаю из вас самую могущественную женщину!
— Но мой муж и так обладает огромной властью…
— Я знаю вам цену, Мари, и знаю, что говорят о вас люди. Я беседовал с этим бандитом Лефором, и он тоже говорил мне о вас!.. Не будь вас, чем был бы сейчас генерал? И где? Возможно, уже мертвецом или все бы еще томился в неволе!.. Это вы должны править островом… Пусть через него, его устами, но только вам по плечу по-настоящему распоряжаться делами на острове, решать его судьбу. Послушайте же меня, последуйте моим советам, и вы никогда об этом не пожалеете! Подумайте о будущем вашего малыша Жака!
Она внимала каждому его слову. Ею снова овладели неясные мечты о безраздельной власти.
— Так что же, способны ли вы довериться мне? — переспросил Реджинальд.
И на сей раз она уже утвердительно кивнула головой. Он поднялся, положил руки ей на плечи — она слегка обняла его за шею. Он смотрел на нее с высоты своего роста. Когда она подняла лицо, он наклонился и впился губами в ее губы.
Когда они расцепили объятья, она проговорила:
— Я прошу вас только об одном, Реджинальд, будьте осторожны! Осторожность и еще раз осторожность! Не будем рисковать по пустякам, чтобы не проиграть в крупной игре! Чтобы не разрушить все наши замыслы!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кавалер де Мобре добивается своих целей
Жюли с кавалером скакали бок о бок и уже приближались к Замку На Горе. Субретка еще была бледна от паломничества, что совершили они по дороге из Сен-Пьера в места, с какими у Жюли и без того было связано множество воспоминаний самого приятного свойства.
После полудня он несколько часов рисовал в форте, пробежался по всем его переходам и закоулкам, посетил склад боеприпасов, расспросил о том, как действуют железные каронады, камнеметы, сделал наброски формы французских солдат, принадлежащих к разным родам войск: ландскнехтов, уланов, канониров и ополченцев… И ни на минуту не переставал сыпать вопрос за вопросом, издавать восхищенные возгласы, выражая так свое самое искреннее изумление — к примеру, когда ему сказали, что в случае нападения с моря огонь из форта Сен-Пьер будут поддерживать и орудия, размещенные в Замке На Горе.
— Этот лейтенант Мерри Рул, которого мы видели издалека, — поинтересовался, — это ведь тот самый всадник, что я встретил на дороге по пути в замок, не так ли? Вы ведь, кажется, говорили мне, будто у него было намерение приобрести остров Гренаду?
Служанка одним словом подтвердила его предположение.
— …Что же до капитана Байарделя, которого вы описали мне как этакого несравненного полководца, то, увы, похоже, мне так и не суждено увидеть его воочию! Что поделаешь, в такой краткий визит можно надеяться осуществить лишь три четверти того, что хотелось бы… Но не кажется ли вам, Жюли, что вы несколько преувеличиваете, осыпая капитана столь лестными похвалами? Вы ведь, кажется, даже говорили, будто это он помог Лефору освободить генерала Дюпарке, не так ли?.. Любопытно было бы узнать, как это ему удалось? И что за роль он вообще сыграл во всей этой истории?
Как-то вяло, без всякого удовольствия, Жюли ответила на его вопросы. Рассказала, как Ив со своими флибустьерами высадился на острове, а благодаря вмешательству Байарделя из форта не раздалось ни единого выстрела.
— Мне доводилось встречаться с Ивом Лефором, — заметил он. — А послушать вас, так можно подумать, будто это ему можно приписать все заслуги в успешном осуществлении этой операции. Байардель же, по сути дела, не сделал ровным счетом ничего — разве что дал команду не стрелять. Да и чем он, в сущности, рисковал? Разве поблизости не было лефоровских флибустьеров, которые в случае чего могли бы его защитить?..
